Александр Захаров - Главное… Жизнь… «THE MAIN THING… A LIFE…»

Какие-либо дела, связанные с домом, бытом и дочерью «ее угнетали», как она выражалась. Поэтому я удостаивалась ее внимания лишь в трех случаях: когда в чем-нибудь провинюсь, когда матери было необходимо куда-то поехать, а меня было не с кем оставить, либо когда мы ходили в магазин покупать мне одежду. Последнее – единственное, что она любила делать вместе со мной. В остальном, ни внимания, ни, тем более, ласки я от нее не получала. А если лезла сама, нарывалась только на негатив.

С отцом они очень часто ругались. Поводом к ссоре могло стать все что угодно. И при этом отец выжимал из себя все, чтобы хоть как-то заработать, обеспечить семью. Мать же думала лишь о себе, о том, как ей скучно в деревне, об одежде и развлечениях… Словом, о чем угодно, кроме нас.

Случались скандалы, и ситуация все более ухудшалась по мере моего взросления. Когда родители начинали спорить, главным было не попасть под горячую руку! В такие моменты отец ничего бы не сделал, а вот от матери могло влететь так, что мало не показалось бы. Например, в три года, когда я нечаянно встряла, попросив в разгар спора игрушку, я получила такую пощечину, что потом ревела часа два, и навсегда запомнила, как мать впервые проявила агрессию ни за что.

Именно поэтому, с четырех лет меня стали отдавать в детский сад. Этому поспособствовало и то, что отец починил крышу дома воспитательницы. До садика приходилось идти почти сорок минут, он располагался рядом со школой. Позже школу построили ближе.

Когда мама вышла на работу, стало немного спокойнее, хотя теперь она приходила уставшая, иногда работала на дому, и в эти часы в доме должна была стоять гробовая тишина. За провинность наказывали очень строго.

Сначала она работала корреспондентом в городской газете, затем даже стала редактором. Удивительно, но там ее стервозность совершенно не выбивалась из рамок, даже напротив, способствовала успешной работе, отчего ее очень ценили. Однако все заработанные деньги мать пускала на себя и работу. Например, она постоянно покупала новые фотоаппараты, проявители, объективы, бумагу… Однажды даже приобрела пишущую машинку. Она частенько обновляла гардероб. По стилю и изяществу равных ей в ближайшем окружении не было. Все женщины деревни завидовали ей черной завистью, перемывали ей косточки, а она лишь высокомерно указывала им на их место.

Хотя, пожалуй, было несколько вещей, которые она сделала для семьи – организовала проведение электричества, бурение скважины и установку титана в душе, который сконструировал отец. Но, опять же, она занялась этим только потому, что все это в первую очередь было нужно ей.

Наш дом я помню очень хорошо. Он располагался недалеко от проселочной дороги, которая впоследствии переросла в шоссе. За нашим участком был небольшой лес, и речка неподалеку, за лесом. Дом имел два этажа и крохотный чердак. Внизу была моя комната, кухня и кладовая, верхний этаж был разделен на родительскую комнату и коридорчик. Позже отец пристроил несколько террас, так появились гостиная (она же место для занятий и работы), комната для хранения припасов, темная комната (для фотографий). На улице отец соорудил ещё несколько строений, где хранил разный инвентарь. Душ был отдельно.

Окна моей комнаты выходили на поле и лес, а за ним вдали виднелась вершина горы. Вид был просто чудесный. Лишь потом, когда проложили шоссе, отец обнес все плотным забором с калиткой, и вид уже не был таким живописным. Зато мы разнообразили ландшафт, посадив на участке деревья и кустарники. На высокие деревья я часто лазила, и несколько раз падала. Помню, падая, даже сломала несколько веток, и, хотя отделалась царапинами и синяками, но нагоняй от папы получила.

Моя комната была моим убежищем. Одной из ее стен служила задняя часть печи. Комната хоть и не имела замка, но хотя бы позволяла спрятаться во время скандалов или вылезти через окно на улицу. Тут были мои игрушки, которые я хранила в сундуке, книжки на самодельном стеллаже, стул, столик, кровать и вешалка. Вещи хранились в кладовке. Стены были оклеены газетами. Только когда мне исполнилось пять лет, отец наклеил поверх них бумажные обои. Картины на стены я рисовала сама и крепила на кнопки. Один раз я не смогла найти кнопки и «посадила» очередную картинку на клей. Ремня я потом получила, а рисунок так и остался «частью стены».

Лучше всего я помню те моменты, когда папа приходил по вечерам почитать мне что-нибудь. Изначально это были сказки, затем, когда я становилась старше, он читал какую-либо литературу, или просто что-то рассказывал. Обнимал, целовал на ночь… Вспоминаешь и думаешь, насколько это все-таки важно… Тогда это казалось простым, само собой разумеющимся, а сейчас жалеешь, что не можешь этого ощутить…

На большой праздник папа всегда откладывал деньги и старался устроить что-то веселое. Он говорил, что так поступал его отец. Всегда были и подарки, и сладкое, и друзья. Бесились и веселились все. Все… кроме мамы. Она практически всегда абстрагировалась от детей и либо беседовала со взрослыми, не отвлекая нас, либо, подарив подарок, как правило, совершенно глупый и незначительный, просто уходила куда-нибудь. Детское веселье и крики ее напрягали. Исходя из этого, было вполне понятно, что когда она была дома, ко мне в принципе не должны были приходить друзья и подруги, но если они все же приходили, то нам даже в моей комнате следовало говорить шепотом. Поэтому, собственно, со мной переставали дружить, или же просто очень редко заходили в гости. Дети боялись. День рождения или Новый год были единственными праздниками, когда хоть что-то менялось.

Я всегда задавалась вопросом: как же они вообще сошлись, мои родители? Два человека с абсолютно разным мировоззрением, характерами и приоритетами?

Когда я стала постарше, мне удалось узнать лишь то, что история их знакомства и свадьбы сплошь покрыта мраком. Родители крайне редко говорили о своем вступлении в брак как о приятном событии в их жизни. Но, насколько я помню, отец рассказывал мне, что мать в то время приехала из Москвы. Здесь жили ее родители, мои бабушка и дедушка. В Москве она попала в неприятную ситуацию. Поскольку она назад не уезжала и денег не зарабатывала, родители заставили ее рассказать причину приезда, а, узнав о том, что произошло, в наказание выгнали ее с позором из дома, даже без средств к существованию, напоследок добавив: «Вот и зарабатывай этим! И живи, как хочешь!». Дед довольно сильно пил, и в одной из драк с собутыльниками в местной пивнушке он получил бутылкой по голове. От чего и умер. Это все, что мне о нем было известно.

Папа к этому времени уже обратил на мать внимание, пытался завязать знакомство. Долгое время он умирал от любви к ней и молил Господа, чтобы она досталась ему. Еще бы, редкая красотка в таких краях. Парни сворачивали шеи, заглядываясь на нее, даже, если они шли под руку со своими девушками. А она ловко играла с ними, заигрывала, даже иногда специально отбивала парней, чтобы потом позорно бросить.