Татьяна Бершадская - Сюжет для жизни

– Мам, можно я сама решу, как мне выглядеть? – кротко спросила Маня.

– Да, конечно, что ж поделать, раз вкуса нет, – вздохнула мама.

…Севины чудесные розы были милостиво мамой приняты и одобрены, и даже поставлены в самую красивую и большую вазу. Конфеты и коньяк заняли место на столе. Коньяка получилось много, включая папин, с него и начали. Маня абсолютно не пила. У неё с алкоголем были сложные отношения. Ей становилось плохо от первой же рюмки и начинался отёк гортани, который можно было снять, только наглотавшись ледяных кубиков из морозилки. Поэтому она, раз познакомившись с такой своей особенностью, без печали отказалась от алкоголя. Для веселья у нее имелась масса других способов…

Сева, от волнения, заговорил с места в карьер. У Мани ещё даже не оформилось настроение для разговора. Но Сева был напорист и отступать не собирался.

– Майя Михайловна, Борис Наумович, я пришел просить руки вашей дочери и очень надеюсь, что вы мне не откажете. Мы с Маней друг друга любим и хотим быть вместе.

Лаконично, четко, по-военному. Это Манина мама любила. Была только одна закавыка – она не хотела видеть своим зятем траченого тридцатишестилетнего мужика с опытом неудачной семейной жизни в прошлом. И в этом случае ситуацию ничем нельзя было подсластить. Отблеск золотых адмиральских погон Севиного папы Манину маму не слепил, а даже наоборот – пугал. Она не хотела, чтобы «люди говорили», что Маня вышла замуж за статус. Честным советским людям не пристало цепляться за чужие регалии и звания, надо всего добиваться самим, и стартовая площадка успеха не должна быть усыпана чьими-то привилегиями и заслугами. Вот так думала мама и бог ей судья! Папа все это быстренько на лице у мамы прочитал и сказал:

– Что ж, Всеволод, – вы, я вижу, человек серьезный, и я бы с радостью готов был ответить согласием, но.., – тут папа, видимо, от большого умственного и душевного напряжения, опрокинул в себя стопку коньяка, подождал, пока теплый шарик скатится в желудок, прислушался и продолжил, – мне кажется, что вы с Маней немного поспешили. Надо бы лучше друг друга узнать. Как долго вы знакомы?

– Четыре месяца, – отрапортовал будущий зять.

– Это, на мой взгляд, недостаточный срок, чтобы решиться на такой ответственный шаг, – папа был мудр, как змей и лукав, как чёрт. Он знал, что через месяц Сева уходит в рейс, что его не будет, минимум, полгода, а за полгода может произойти что угодно. И ещё он знал, что в ЗАГСе надо ждать три месяца, а этого времени у Севы с Маней не было. Мама была менее категорична:

– Знаете, Севочка (тут Маня чуть не свалилась со стула), мне кажется, что Маня ещё не очень готова к такому серьезному шагу.

Маня томилась стыдом и злостью. Так хотелось сказать им пару тёплых слов, включая претендента, но она сдержалась. Пусть продолжают, а она, когда надо, дернет за ниточки и все эти марионетки будут делать то, что им велит рука кукловода.

– Но, Майя Михайловна, – Сева был терпелив, несмотря на явное желание Маниных родителей поскорее закончить эту встречу, и понимая, что его откровенно не хотят, – Маня взрослый человек. Она же не со школьной скамьи выскакивает замуж.

– Ещё не выскакивает, – вставила мама свои «пять копеек».

– Вот именно! У неё институт за плечами, она хороший журналист. В плане карьеры всё в порядке. Что мешает?

– Борис Наумович правильно сказал, надо лучше узнать друг друга.

Вот на этом самом месте Маня и вступила.

– Дорогие родители, – сказала она. – И Сева… У меня есть альтернативное решение. Я думаю, ты не откажешься, Севочка, чтобы я пожила у тебя до свадьбы. Заодно мы друг друга узнаем лучше. Когда ты уйдешь в рейс, я останусь с твоей мамой. Ей ведь все равно нужно, чтобы кто-то был с ней рядом. Так почему не я? Я могу работать из дому. У меня есть такая возможность. Вот и не будет никакой спешки с женитьбой. Вернешься из рейса – поженимся.

Она знала, что делает. Когда она сказала о совместной жизни с мамой, в глазах у Севы мелькнула какая-то странность. На это и было рассчитано. Он еще не забыл о Юле и ее отношениях с адмиральшей. Здесь, конечно, совсем другое, но его мама с нормальным человеком не будет такой пугливой серной! Она властная, капризная. Сева свою маму хорошо знал. Юлю она боялась, а Маню перекусит и проглотит, не поперхнувшись. Маня его страхов не разделяла. Но Сева не мог и не хотел допустить такого поворота событий. И отступать тоже не собирался.

– Я сегодня же поговорю с мамой. Мы сейчас вдвоем поедем к ней в больницу.

Родители онемели, папа опрокинул в себя очередную стопку коньяка. Сева тоже потянулся к бутылке.

– Я думаю, – сказал он, наливая себе коньяк, – мама будет только рада. Она знает, что я у вас сегодня, и ждет результата. Мне бы её расстраивать не хотелось, учитывая её состояние.

Мама очнулась и неуверенно произнесла:

– А как же не расписанными? Что люди скажут?

– А мы никому говорить не будем, – Маня улыбнулась и встала. – Ну что, поехали в больницу? – не давая родителям опомниться, сказала она.

Сева тоже поднялся, поцеловал Маниной маме ручку, пожал руку папе, и они ушли. Вся эта дурацкая клоунада так подействовала на Маню, что она, выйдя за порог, сказала:

– Я никуда не поеду. Они нам не дадут пожениться. Вот сейчас они очухаются и что-нибудь придумают эдакое. В моей жизни уже было что-то подобное, повторения я не хочу. Надо ждать – будем ждать.

Будущий муж растерянно остановился:

– Ну хорошо, идём ко мне, посидим, успокоимся, что-нибудь придумаем. Но ты-то согласна выйти за меня замуж?

– Я еще вчера тебе ответила. Ничего не изменилось. Но против них мне не выстоять. Придется их условия принять.

– И не подумаю, – буркнул Сева.

Они уже поднимались по лестнице, когда услышали, как в Севиной квартире звонит телефон. Они побежали, успели открыть дверь и Сева схватил телефонную трубку. Звонили из больницы, сказали, что Ядвиге Борисовне очень плохо, и похоже, что это всё. Надо приехать.

– Едем, – сказала Маня, – я тебя одного не отпущу.

Ядвига Борисовна лежала и смотрела на них абсолютно живыми глазами.

«Слава Богу, – подумала Маня, – может, обойдется».

– Мне уже лучше, – сказала адмиральша своим обычным голосом, – хорошо, что вы вдвоем приехали. Я тебя, Сева, в надежных руках оставляю. – и она положила свою ладонь на Манину руку и чуть сжала. – Ты, дорогой мой не хмурься, послушай, что я скажу. Вам надо скорее пожениться, и это не мой каприз. Я уже отсюда не выйду… Не вскидывайся, сын, слушай. И ты, девочка, тоже. Квартиру могут отобрать, потому что, когда я умру и ты останешься один, у тебя не будет оснований для того, чтобы жить в такой большой квартире, а если женишься – дело другое. Там уже появятся перспективы – молодая семья, дети пойдут. Я уже поговорила кое с кем, и вас не тронут, но только при том условии, что вы быстро зарегистрируетесь. Ну, всё, всё.. Не смотри на меня так, я пока ещё жива. Но мой миелолейкоз меня уже доедает. Сынок, вот что ещё…