Татьяна Соломатина - Роддом. Сценарий. Серии 9-16

САНИТАРКА ЛИЛЯ

Швабры у нас старые – осечки дают. Уж извините!

(ЛИДВАЛЬ, ЗИЛЬБЕРМАН.)

Лидваль всё так же закинув ноги, курит. Чашка кофе отодвинута. Зильберман у бара, две рюмки, разливает коньяк, подносит Лидваль.

ЗИЛЬБЕРМАН

По пятьдесят. Чтобы день продержаться. Не каждую ночь, тьфу-тьфу-тьфу, мы вспоминаем, что медицина вообще и хирургия в частности – едины и неделимы.

Она отрицательно качает головой.

ЗИЛЬБЕРМАН

Ты перестала пить коньяк по утрам?!

ЛИДВАЛЬ

Не смешно.

Зильберман всё-таки ставит рюмку перед ней, кивает на сигарету.

ЗИЛЬБЕРМАН

Катерина, если зачатие произошло, то не вредно. Эмбриолитическая угроза уже миновала, а фетотоксическая – ещё не настала.

Лидваль вскакивает из-за стола, смотрит на него.

ЛИДВАЛЬ

С чего ты!..

ЗИЛЬБЕРМАН

Я знаю, как ты выглядишь в середине цикла. Потрясающе. Это как раз около двух недель назад. И ты…

ЛИДВАЛЬ

Замолчи.

ЗИЛЬБЕРМАН

…И в родильном доме нет пациентки Эм Ивановой…

Берёт со стола Лидваль бумажку, смотрит результат.

ЗИЛЬБЕРМАН

… в крови которой не обнаружено хорионического гонадотропина. И, значит, она не беременна.

Лидваль ахает рюмку до дна, смотрит на Зильбермана сперва зло, а затем – умоляюще. Он берёт бутылку, подливает ей ещё.

ЛИДВАЛЬ

Я тебя прошу…

ЗИЛЬБЕРМАН

Это лишнее.

Снова смотрит зло, выпаливает ему в лицо, резко:

ЛИДВАЛЬ

Я была беременна от тебя. Давно. Тебе ничего не сказала! И сделала аборт.

ЗИЛЬБЕРМАН

Я знал.

Лидваль обессилено опускается в кресло, всплеснув руками.

ЛИДВАЛЬ

Как?!

ЗИЛЬБЕРМАН

Я – акушер-гинеколог. Без ложной скромности – один из лучших.

ЛИДВАЛЬ

Почему же ты ничего не сказал?! Не сделал?! Не…

ЗИЛЬБЕРМАН

Это твоё тело. И твоё решение. Я надеялся, что ты не сделаешь аборт. Но я точно знал: если скажу хоть что-то – ты непременно сделаешь.

Лидваль горько усмехается.

ЛИДВАЛЬ

Я сделала аборт. … И вот теперь я занимаюсь этим с мальчишкой исключительно потому, что хочу ребёнка!

Зильберман гладит её по голове. Улыбаясь, скорее по-отечески.

ЛИДВАЛЬ

Не с мальчишкой, и не исключительно… Ты можешь врать себе, но меня ты никогда не могла обмануть. … И наверняка и ему ты ничего не скажешь. Разве что лет через… – дцать.

Лидваль кивает ему: налей ещё по рюмке. Он наливает.

ЗИЛЬБЕРМАН

И я даже не знаю, что страшнее: сразу знать, что женщина сделала от тебя аборт, или узнать спустя много лет, что ты – отец великовозрастной половозрелой особи.

ЛИДВАЛЬ

Лучше не знать ничего.

ЗИЛЬБЕРМАН

Да. Но нам с тобой это уже, увы, не грозит.

ЛИДВАЛЬ

Увы.

Салютуют друг другу рюмками, выпивают, не чокаясь.

(ЛЮБОВНИЦА, СЛЕДОВАТЕЛЬ, РЫБА.)

Любовница рыдает у следователя на груди.

ЛЮБОВНИЦА

…мне же ничего за это не будет?

Он, ласково гладит её по голове, и очень успокаивающим тоном:

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Будет, будет. Где преступление – там и наказание. Как правило. Ваш случай – правило.

Она отталкивает его, смотрит на него с непониманием:

ЛЮБОВНИЦА

Но я же!.. У меня ребёнок! От него! Я…

У неё – первая схватка.

ЛЮБОВНИЦА

А-а-а! Больно!..

В палату забегает Рыба.

РЫБА

Вот это – уже схватка!

Следователь встаёт, нежно, по-отечески, похлопав любовницу по плечу. Обращается к Рыбе.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Теперь ваша работа… Прошу!

Оживлённый больничный день. Зильберман и следователь идут вместе от родильного дома к главному корпусу. Следователь курит.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Я называю это делом на одну сигарету.

ЗИЛЬБЕРМАН

Всё настолько просто?

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Петя, а насколько это бывает между бабами и мужиками?

Зильберман горьковато усмехается, они подходят ко входу в главный корпус. Зильберман замечает Святогорского, который забирается в мусорный контейнер, и начинает там деловито копаться.

(СВЯТОГОРСКИЙ, ЗИЛЬБЕРМАН, СЛЕДОВАТЕЛЬ, СТАРУШКА.)

Святогорский деловито роется в мусоре, вышвыривая наружу разлезшиеся пакеты. Подходят Зильберман со следователем. Святогорский не сразу их замечает.

ЗИЛЬБЕРМАН

Аркаша, что ты делаешь?!

Святогорский оборачивается, вздрагивая:

СВЯТОГОРСКИЙ

А?! Фуф! Пётр Александрович, у меня анестезистка уволилась. Опытная. Две недели как. Ну, когда у нас… лампа сорвалась

Не говорит о материнских смертях, только глазами в сторону роддома косит. Зильберман со следователем переглядываются, усмехнувшись.

ЗИЛЬБЕРМАН

И ты надеешься найти ей замену?

СВЯТОГОРСКИЙ

Конечно!

ЗИЛЬБЕРМАН

Здесь?!

Святогорский ловит взгляд Зильбермана.

СВЯТОГОРСКИЙ

Да не!.. Пока пациента в главный корпус транспортировал, санитарочка новая – кора полушарий дубовая, – вместе с мусором мой клинок заодно!

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Клинок у вас – это что?

ЗИЛЬБЕРМАН

Для анестезиолога-реаниматолога – как для тебя пистолет.

Следователь понимающе поднимает бровь. Святогорский, вышвырнув ещё несколько пакетов, с радостным воплем…

СВЯТОГОРСКИЙ

Нашёл!

… Торжествующе воздевает над головой клинок, в картофельной шелухе. Мимо проходившая бдительная старушка со злостью смотрит на Святогорского, подбирает один из пакетов с мусором.

СТАРУШКА

Хулиганьё!

Пуляет пакет в Святогорского, всё ещё торчащего в мусорном контейнере. С неожиданной прытью и меткостью – точно попадает. Зильберман со следователем хохочут. Старушка, одарив всех осуждающими гневными взглядами, уходит. Святогорский выпрыгивает из контейнера, стряхивая с себя мусор.

СВЯТОГОРСКИЙ

Уволюсь. К чертям – уволюсь!

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Милости прошу к нам, основами сыска вы, смотрю, владеете.

Святогорский вытирает руку о штаны, протягивает следователю. Тот протягивает в ответ, жмут руки.

СВЯТОГОРСКИЙ

Святогорский Аркадий Петрович.

Представившись, вопросительно смотрит на следователя, рукопожатие слегка затягивается. Зильберман беззвучно хохочет, прикрыв лицо рукой. Следователь, вздохнув, открывает рот…

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Достоевский…

(ЗИЛЬБЕРМАН, СЛЕДОВАТЕЛЬ, АНЕСТЕЗИОЛОГ, АМЕРИКАНЕЦ, КАБАН.)

В палате на соседних кроватях лежат Кабан (на тумбочке у Кабана цветы, конфеты), и Американец (без сознания). За столом анестезиолог, пишет. Кабан обращается к анестезиологу: