Татьяна Соломатина - Роддом. Сценарий. Серии 1-8

Неожиданно Лидочка успокаивается и смотрит на Марго детскими доверчивыми глазами.

НЯНЕЧКА

Надо же! Вы, видно, добрый человек.

МАРГО

Ага. Тот, кто её обрюхатил, тоже, видно, добрый человек.

Лидочка тычет в Марго другую руку. На запястье – пластмассовые часы с детским рисунком.

ЛИДОЧКА

Чааасики!

МАРГО

Да, Лидочка. Красивые часики.

ЛИДОЧКА

Красииивые.

Марго машет нянечке: незаметно уходи.

(ВЕРА, БЕЛЯЕВ, РАМИШ, СЫТИН.)

Вера лежит на кресле, Беляев сидит на табурете у ножного конца кресла, слева от него – столик с инструментами. Уже в процессе. Рамиш и Сытин смотрят. Беляев комментирует для них:

БЕЛЯЕВ

Выпускаем тридцать миллилитров околоплодных вод. И… (берёт со столика шприц с набранным медикаментом) вводим грамицидин.

ВЕРА

И не больно совсем.

БЕЛЯЕВ

Тебе – нет. А у него (кивает на её живот) не будет времени вспомнить. Самое болезненное в этой жизни – воспоминания.

По лицу Веры катятся слёзы. Беляев откладывает шприц – процедура выполнена. Встаёт.

БЕЛЯЕВ

В палату на каталке. (Вере) Через несколько часов и тебе станет больно. Ты два раза рожала, в курсе, что такое схватки.

(ЛЕСЯ, ЕВГРАФОВ, ЗИЛЬБЕРМАН, РЫБА, АНЕСТЕЗИОЛОГ, ХИРУРГ.)

Леся на кресле, ноги (в бахилах) привязаны к держателям; она на ИВЛ, с головного конца – анестезиолог. Зильберман сидит на табурете у ножного конца. Столик – слева от него. Хирург и Евграфов смотрят. Зильберман кладёт на инструментальный столик окровавленный абортцанг, поясняя для Евграфова:

ЗИЛЬБЕРМАН

Удалены части лизированного плода. Большая акушерская кюретка…

Берёт со столика искомый инструмент. Начинает работать. Хирург вздрагивает.

ХИРУРГ

Как вы работаете вслепую?

ЗИЛЬБЕРМАН

Тактильные ощущения, друг мой. (Евграфову) Бери.

Тот с некоторой опаской берёт ручку большой акушерской кюретки (рабочая часть которой сейчас в полости матки). Зильберман крепко обхватывает его ладонь своей, направляя и контролируя движения. (Обхватывает снизу, акушеры кюреткой работают «вывернутой» рукой, ладонью кверху.) Во время работы не перестаёт разговаривать, спокоен, а вот Евграфов – потеет.

ЗИЛЬБЕРМАН

(работает кюреткой, перемещая, комментируя по ходу движения рук) Стенки. Дно. … Углы. … Не бойся. Глубже. Но без насилия… Уверенней. Ты должен почувствовать…

ХИРУРГ

(тихо) Петь, на гнойной матке молодняк не натаскивай.

ЗИЛЬБЕРМАН

Уникальный случай по нынешним временам. Чтобы ещё чьи-то руки знали и помнили. Кроме моих и Борчаниновой. Я не вечен. Она своё уже отучила.

ХИРУРГ

Ох, тьфу-тьфу-тьфу! Не дай мне бог сойти с ума…

ЗИЛЬБЕРМАН

(перебивает) Всё остальное нам тоже не надо! (Евграфову) Теперь сам.

Снимает свою руку. На ладони Евграфова видны следы от пальцев Зильбермана: становится понятна сила, с которой производится такая плавная на вид манипуляция.

РЫБА

Судя по виду и аромату: спица и мыльный раствор.

ЗИЛЬБЕРМАН

Совершенно верно. И когда она придёт в себя, я из неё душу вытрясу, но сдам ментам абортмахера-коновала.

РЫБА

Что ж она к врачу не пошла? Двадцатый век на исходе…

ЗИЛЬБЕРМАН

…А бабская глупость, стыд и страх – и ныне там. … (анестезиологу и хирургу) В ОРИТ. Форсированная тактика.

(БАБА ГАЛА, ПЕРСОНАЛ, БЕРЕМЕННЫЕ.)

К приёмному покою идёт неопрятная старуха, с кучей пакетов и авосек, Баба Гала. Но выражение лица высокомерное. Персонал издалека с опаской приветливо кивает. Беременные с любопытством и брезгливостью рассматривают.

(РАМИШ, СЫТИН, БАБА ГАЛА.)

Рамиш за столом, пишет. Сытин стоит у окна, читает пособие по акушерству.

СЫТИН

Грамицидин… Он убивает ребёнка!

РАМИШ

Плод.

Входит Баба Гала. Бросает бомж-пакеты в угол. Властно ручкой Рамиш: «Освободила место!» Яна автоматически подчиняется. Баба Гала садится, пододвигает стопку историй родов. Начинает внимательно рассматривать титульные листы. У Бабы Галы на мизинце правой руки длинный отполированный крепкий острый ноготь. Остальные аккуратно подстрижены. Рамиш опоминается:

РАМИШ

Вы кто?

СЫТИН

Бабушка, вам здесь нельзя!

Баба Гала Рамиш не замечает вовсе, на Сытина смотрит, как на пустое место.

БАБА ГАЛА

Ничего интересного. Пойду на пятый.

Встаёт, выходит. Сытин и Рамиш недоумённо переглядываются.

(БЕЛЯЕВ, МАРГО, БАБА ГАЛА, ПЕРСОНАЛ, БЕРЕМЕННЫЕ.)

Беляев и Марго стоят у поста. Из ординаторской выходит Баба Гала и деловито идёт по коридору. Марго и Беляев, завидев её, переговариваются тихо:

МАРГО

Явилась, не запылилась!

БЕЛЯЕВ

Катька приказала: дальше обсервации не пускать.

Кивает Марго: «делай что-то!» Марго невербально: «чё я-то?!» Беляев: «Нет, блин! Я!..» Марго к старухе:

МАРГО

Баба Гала! Баба Гала!.. У нас в родзале тяжёлый случай! Без вас – никак!

Баба Гала включается. Взгляд заинтересованный, сосредоточенный. Марго уводит её по коридору. Беляев выдыхает с облегчением.

(РАМИШ, СЫТИН, БЕЛЯЕВ.)

Рамиш и Сытин обсуждают случившееся. Яна подбородком показывает на грязные пакеты. Олег пожимает плечами:

СЫТИН

Я-то чё сделаю?

Входит Беляев.

БЕЛЯЕВ

Ничё! … Будь терпим, Олежка. И у тебя когда-то крыша поедет. Дай бог, чтоб было кому нянчиться.

РАМИШ

Кто эта… бабушка?

БЕЛЯЕВ

(передразнивает) Бабушка!.. Это человек-легенда. Галина Станиславовна Борчанинова. Представитель ушедшей эпохи монументальных акушеров-универсалов. Твои мамка с папкой ещё не родились, когда она жёнам партийной элиты поздняки делала.

РАМИШ

Аборты были запрещены!

БЕЛЯЕВ

Соображаешь! Вот она их и делала. На дому. У неё на дачном участке, если копнуть поглубже… Сладкий сон судмедэксперта! … Вы почему не у олигофренки?!

Рамиш и Сытин вылетают из ординаторской.

(ВЕРА, РАМИШ, СЫТИН.)

Блатной поздняк Беляева – Вера, – на постели, глаза в потолок. Постель Лидочки смята, пуста. Входят Яна и Олег.

РАМИШ

Где Лидочка?

ВЕРА

Даунша? Ныла, выла, кряхтела. В туалет пошла.

Интерны переглядываются, спадают с лица и выносятся из палаты.

(РАМИШ, СЫТИН, МАРГО, БЕЛЯЕВ, ПЕРСОНАЛ, БЕРЕМЕННЫЕ.)

К двери санкомнаты приносятся Рамиш и Сытин. Из-за двери слышно, как Лидочка со стоном и рыком тужится. Рамиш стучит в дверь.