Дон Нигро - Ведьмина пустошь

БЕН. Что-то в этом роде.

МИРАНДА. И часто тебе хочется укрыться от всех?

БЕН. Иногда хочется.

МИРАНДА. А сейчас?

БЕН. Слушай, я же здесь.

МИРАНДА. В смысле, от меня. Тебе хочется укрыться от меня?

БЕН. С чего мне хотеть укрыться от тебя?

МИРАНДА. Не знаю, Бен. Ты мне и скажи. Я должна сесть. Спина болит, ноги отваливаются. ( Садится на ступеньку, начинает расшнуровывать ботинки ). Здесь хорошо, под лунным светом, после дождя. С совами и цикадами. Мне нравится. И так возбуждает. После дождя воздух всегда пропитан сексом. Ты так не считаешь?

БЕН. Если честно, никогда об этом не думал.

МИРАНДА ( снимает ботинки ). Ты никогда не думал о сексе? Я слышала другое.

БЕН. И что ты слышала?

МИРАНДА. Ты удивишься. Сейчас ты что-то пишешь?

БЕН. В этот момент – нет.

МИРАНДА. Ты уверен?

БЕН. Я уверен, что в этот самый момент я сижу на крыльце, наблюдая, как девушка снимает ботинки.

МИРАНДА. Я думала, ты пишешь всегда. Никогда не останавливаешься.

БЕН. Для человека, которого я совершенно не знаю, тебе известно обо мне даже слишком много.

МИРАНДА. Я знаю о тебе все, кроме самого важного.

БЕН. И что же это? Что самое важное?

МИРАНДА. Если ты не знаешь, может, поэтому ты и не пишешь. ( Ставит ботинки в сторону ). О-о-о! Кровавые мозоли. ( Начинает осторожно снимать носки ). О-о-о! Бедные мои ножки. Видишь, что я наделала? Испортила пару хороших носок, ради того, чтобы добраться до тебя. Я пролила за тебя кровь. ( Шевелит голыми ступнями ). О, так-то лучше. Прохладный воздух моим бедным ножкам только на пользу.

БЕН. Пить хочешь?

МИРАНДА. У тебя есть пиво?

БЕН. Нет.

МИРАНДА. Тогда я пить не хочу. И я в шоке от того, что ты не пишешь.

БЕН. Я не пишу каждую минуту моей жизни, знаешь ли.

МИРАНДА. Я думала, пишешь. В смысле тот, кто писал так много и так долго, должен на каком-то уровне свихнуться. Скажем, вбить себе в голову, что умрет, если перестанет писать. Просто ты за чем-то прячешься, так? Хочешь соорудить что-то между собой и миром и отгородиться от страдания, любви, ненависти, от всего этого месива жизни. С головой уйти в писательство, как бог, сошедший с ума и спрятавшийся в старом, населенном призраками доме. Создаешь этот большой, невероятно сложный лабиринт написанного, а потом прячешься нем, чтобы никто не мог найти.

БЕН. Ты, похоже, нашла.

МИРАНДА. Да, нашла. Разве это не волнительно – найти кого-то? В первый момент, когда находишь совершенно нового человека, особенно, если не можешь избавиться от ощущения, что знала его всю жизнь, это очень возбуждает, совсем как секс. Конечно. у меня перед тобой большое преимущество, потому что я прочитала все твои сочинения, а ты не читал написанного мной. Не то, чтобы я что-то написала, не буду этого утверждать, хотя да, кое-что у меня за душой есть, но речь не об этом.

БЕН. Тогда о чем?

МИРАНДА. О том, что я могу быть кем угодно, так? Я могу быть маньячкой, сбежавшей из пункта временного содержания для психически больных преступников, которая пришла сюда, чтобы тебя убить, как в написанной тобой пьесе. Как она называлась? Но, полагаю, и ты можешь быть сбежавшим безумцем, который жил в старых индейских пещерах за Ведьминой пустошью. Возможно, ты набрел на этот старый, населенный призраками дом, убил писателя, который в нем жил, и теперь занимаешь его место, а я – ничего не подозревающая поклонница таланта писателя, которая приходит, чтобы встретиться с великим человеком, а вместо него нарывается на маньяка-убийцу. И действительно, откуда мне это знать? Никому не дано знать, что им вдруг суждено внезапно проснуться в чьем-то психопатическом кошмаре.

БЕН. Есть вероятность, что я – сбежавший маньяк-убийца. Но небольшая.

МИРАНДА. Разумеется, это маловероятно. Все, что случается, маловероятно. Жизнь маловероятна. Любовь крайне маловероятна. Черные дыры, теория струн и совы, все, что кажется реальным или может быть реальным или описывается, как реальное, на самом деле маловероятное, как и все остальное. И то, что действительно происходит, на самом деле наиболее невероятное… Я хочу сказать, что происходить может все, что угодно, каким бы невероятным это ни казалось. Но здесь, как раз происходит что ни на есть самое обыденное. Что мы видим, то и есть на самом деле. Но по большому счету все – ложь. Ведь так?

БЕН. Я не знаю, так или нет.

МИРАНДА. Я знаю. В этом вся прелесть. ( Пауза. БЕН смотрит на нее ). Что? О чем задумался, Бен?

БЕН. Думаю о том, что ты знаешь мое имя, а я твое – нет.

МИРАНДА. Тебя это тревожит? Ты начинаешь немного нервничать? Или возбуждаться? Тебя начинает возбуждать эта сексапильная девушка в футболке и обрезанных джинсах, которая внезапно появилась на твоем крыльце дождливой ночью, сняла ботинки и носки и флиртует с тобой, демонстрируя голые стопы с кровавыми мозолями?

БЕН. Именно это ты делаешь?

МИРАНДА. Я еще не решила. А может, решила, но не уверена, говорить тебе или нет. На тебя производит впечатление, что я умнее, чем поначалу казалась?

БЕН. На самом деле у меня не сформировалось никакого мнения о твоих умственных способностях, потому что я ничего не знал о твоем приходе, и до сих пор понятия не имею, кто ты.

МИРАНДА. Я – твоя судьба, Бен.

БЕН. И что сие означает?

МИРАНДА. Я знаю, что ты делаешь здесь, вместо того, чтобы писать.

БЕН. Правда? И что я делаю?

МИРАНДА. Ты готовился умереть.

( Пауза ).

БЕН. Это, по-твоему, я делал?

МИРАНДА. Утром, перед тем, как уйти из дома, я стояла у окна в спальне, какое-то время смотрела на розы в саду, и на стекле осталась влага, там, где на него попадало мое дыхание. А потом, выйдя из дома, я оглянулась, в последний раз посмотрела на дом и увидела, что влага по-прежнему на стекле, единственное доказательство того, что минутой ранее в доме был кто-то живой, и смотрел через окно на эти розы. Влага от дыхания, оставшаяся на стекле. Мой след. Потом она испарится – и не останется ничего. Страшновато, правда? Я о том, сколь неестественно время. Каждый момент нашей жизни такой загадочный, непредсказуемый. И мы стараемся просто об этом не думать. Но рано или поздно что-то случается, выдергивающее нас из иллюзии, что все таково, каким кажется.

БЕН. Может, все таково, каким кажется.

МИРАНДА. Это возможно. Но маловероятно. Потому что посмотри на нас. Мы – две маленькие обезьяны на пороге этого невероятно огромного, темного дома. Что мы можем знать наверняка? Вокруг одна странность. Все создано из странности.

БЕН. Ты – точно.

МИРАНДА. Ты находишь меня привлекательной, так, Бен?

БЕН. Староват я для таких игр с тобой, детка.

МИРАНДА. Не называй меня деткой. Я это ненавижу. Это так свысока, и говорит о том, что всерьез меня не воспринимают. И не нужно изображать со мной мудрого старикана. Это еще один из твоих дурацких защитных механизмов. Так что не надо. Нет у меня на это времени.