Дон Нигро - Венера Боттичелли

БАНДИНИ ( выглядывая из другой рамы ). Я ел торт в кладовой.

СИМОНЕТТА. Мужчины отталкивали друг друга, чтобы приблизиться и поклониться мне. Это было ужасно. Но и радовало. А теперь я в музее, в ловушке деревянной рамы. Я выжила в нескольких вариациях. Предмет вожделения должен быть на расстоянии руки, но оставаться недоступным. Я выучила это в другой жизни, когда стриптизом зарабатывала деньги на обучение.

БОТТИЧЕЛЛИ. В другой жизни? О чем ты говоришь? Половину времени ты просто не знаешь, что говоришь.

СИМОНЕТТА. Необходимо научиться расслабляться, если хочешь танцевать экзотические танцы. Раздеваться догола перед другими на самом деле способ укрыться от себя. Тем самым отвлекается внимание от твоей души. Главное – знать, что снимать нельзя. Неожиданный короткий взгляд, прищур левого глаза, в нужном контексте, в нужный момент толкали мужчин на самопожертвование. Мужчин хороши только для совокупления, да и в этом не так хороши. Но в музее запрещено прикасаться к картинам. Прикосновение к картине карается смертью.

БОТТИЧЕЛЛИ. Я не понимаю тебя, когда ты так говоришь. И не хочу. Я только хочу, чтобы ты ушла и оставила меня в покое.

ЛОРЕНЦО ( стучит в дверь, в темноте ). НАТАЛЬЯ! Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ!

СИМОНЕТТА. Ты помнишь, когда нарисовал меня в первый раз?

БОТТИЧЕЛЛИ. Нет. Не хочу вспоминать.

СИМОНЕТТА. Ты старался вести себя, как профессионал.

БОТТИЧЕЛЛИ. Я был профессионалом. Я работал. Это была моя работа.

ЛОРЕНЦО ( барабанит в дверь ). НАТАЛЬЯ, КЛЯНУСЬ БОГОМ, ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ВЫЙДЕШЬ, ТЫ УВОЛЕНА! НА ЭТОТ РАЗ Я ГОВОРЮ СЕРЬЕЗНО!

СИМОНЕТТА. Это Джулиано, брат Лоренцо захотел мой портрет. Он меня любил. Я думаю, он меня любил. Или думал, что любит меня, потому что не мог мною обладать. В любом случае, он меня хотел. Но меня хотели все.

ЛОРЕНЦО. НАТАЛЬЯ! НАТАЛЬЯ!

СИМОНЕТТА. Что это? Чувствуешь запах? Кто-то сжигает листья?

БОТТИЧЕЛЛИ. Это костер на площади. Они сжигают мои картины.

САВОНАРОЛА. ДЕМОНЫ! ДЕМОНЫ! ДЕМОНЫ! ДЕМОНЫ! ДЕМОНЫ!

( ДЖУЛИАНО ДЕ МЕДИЧИ в студии БОТТИЧЕЛЛИ во Флоренции. 1470-е гг. СИМОНЕТТА остается, наблюдает из теней, с водкой ).

ДЖУЛИАНО. Мой брат Лоренцо очень высоко отзывается о твоей работе. Я хочу, чтобы ты написал для меня портрет.

БОТТИЧЕЛЛИ. Для меня это большая честь, синьор. Когда бы у вас ни нашлось время, чтобы прийти и позировать мне…

ДЖУЛИАНО. Нет. Не мой. Мне нужен портрет Симонетты Веспуччи.

БОТТИЧЕЛЛИ. Ох. Ну, разумеется.

ДЖУЛИАНО. Что? Тебе кажется странным, что я заказываю портрет жену другого мужчины?

БОТТИЧЕЛЛИ. Нет. Разумеется, нет. Она прекрасна.

ДЖУЛИАНО. Дело не в этом. Ладно, в этом тоже, но не только. Она из тех людей, на которых смотришь и думаешь – да, впечатляет. То же происходит, когда ты сталкиваешься с чем-то прекрасным, а потом поворачиваешься, чтобы посмотреть на другое, но что-то заставляет тебя повернуться и вновь посмотреть на нее, а потом ты обнаруживаешь, что не можешь отвести от нее глаз. Некоторые женщины просто остаются в твоей голове. И не скажешь с точностью, почему. С картинами то же самое, правда? Некоторые сделаны весьма умело, но ты смотришь на них, а потом идешь дальше и даже не вспоминаешь, тогда как другие преследуют тебя, как призраки. Ты с этим сталкивался, так? Вот я и подумал, если у меня будет ее портрет, я смогу постоянно смотреть на него и не думать о том, что это невероятное существо постоянно оскверняет какой-то болван. Да только… Разумеется, в итоге мне станет только хуже. От всего мне становится только хуже. Если кто-нибудь спросит тебя, не было у нас этого разговора. Начав говорить о ней, я, похоже, не могу остановиться. А еще я выпил. Это заметно? Неважно. Нет смысла заставлять тебя лгать ради меня. У моего брата Лоренцо взгляд на мир более ясный, чем у меня. Я из тех дураков, которые позволяют эмоциям портить мне настроение. Мой брат – из тех, которые не позволяют. А ты из каких дураков?

БОТТИЧЕЛЛИ. Из тех, которые рисуют. Я смотрю и рисую то, что вижу. Вот и все.

ДЖУЛИАНО. Но оттуда у тебя уверенность, что твой взгляд не замутнен тем, что ты хочешь видеть, или тем, что ты боишься увидеть?

БОТТИЧЕЛЛИ. Я ни в чем не уверен, и рисую то, что рисую. Это просто происходит, ничего больше. Людям нравится или не нравится. Больше я ничего об этом не знаю.

САВОНАРОЛА ( выглядывая из одной рамы-окна ). Не делай этого! Это ловушка. Любая женщина – ловушка. А эта – демонесса. Присланная из ада, чтобы погубить тебя.

ДЖУЛИАНО. Ты когда-нибудь влюблялся в женщин, которых рисовал?

БОТТИЧЕЛЛИ. Никогда.

СИМОНЕТТА. Лжец.

БОТТИЧЕЛЛИ. В каком-то смысле ты влюбляешься во все, что рисуешь. Портрет – попытка ухватить чью-то сущность. Но иногда ухватывают именно тебя. Ты смотришь на портрет, оказываешься заточенным в душе изображенного на нем человека и не можешь выбраться. Картины – они очень опасные.

СИМОНЕТТА. Художник всегда рисует себя.

ДЖУЛИАНО. Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Но Лоренцо считает, что я могу довериться тебе, и Лоренцо никому не доверяет, поэтому я прошу тебя нарисовать Симонетту. Если мне понравится то, что я увижу, я очень щедро тебе заплачу. И ты, вероятно, тоже в нее влюбишься. Как знать, может, избежать этого невозможно. Но у нас должна быть ясность и в другом. Если ты прикоснешься к ней, я отрежу тебя яйца и скормлю моим собакам. Мы поняли друг друга? Отлично.

( ДЖУЛИАНО уходит, БОТТИЧЕЛЛИ с тревогой наблюдает, как СИМОНЕТТА выходит в свет ).

( СИМОНЕТТА позирует БОТТИЧЕЛЛИ )

СИМОНЕТТА. О чем ты думаешь, когда рисуешь меня?

( Никакой реакции от БОТТИЧЕЛЛИ, он увлеченно работает ).

БОТТИЧЕЛЛИ. Извините. Что?

СИМОНЕТТА. Я спросила, о чем ты думаешь, когда рисуешь меня?

БОТТИЧЕЛЛИ. Я не думаю. Я рисую.

СИМОНЕТТА. Ты не думаешь, когда рисуешь? Правда? Или ты просто используешь другую часть мозга? Меня интересует непосредственный процесс творения, и мысли должны в этом участвовать, так или иначе. Я хочу сказать, если ты не думаешь, то откуда знаешь, что делать?

БОТТИЧЕЛЛИ. Наверное, я думаю, когда рисую, но не так, как обычно. Я в большей степени сосредоточен на… может, вы правы, я использую ту часть моего мозга, которая… Пожалуйста, не могли бы вы заткнуться? Вы меня отвлекаете.

СИМОНЕТТА. Нет у тебя права приказывать мне заткнуться. Знай свое место!

БОТТИЧЕЛЛИ. Извините, С моей стороны, это непростительно. Не понимаю, откуда только взялось.

СИМОНЕТТА. Но, может, в этом что-то есть. Я хочу сказать, мы не знаем, откуда это идет. Вероятно, из более глубокой части мозга, чем та, которая думает. Поэтому эти грубые слова просто вырвались из тебя, поскольку здравомыслящий человек никогда не станет оскорблять клиента, который пришел к нему от Медичи.