Дон Нигро - Безумная Лючия

НОРА ( выходит из кухни ). Лючия, ты опять говоришь сама с собой?

ЛЮЧИЯ. Похоже, что так. Да.

НОРА. Пожалуйста, прекрати, и помоги мне с обедом.

ЛЮЧИЯ. Почему папе дозволяется говорить с самим собой, а мне нет?

НОРА. Потому что твой отец – великий писатель. Ты – обычная девушка. А теперь иди на кухню и сделай что-нибудь с бобами.

ЛЮЧИЯ. Мама, ты меня любишь?

НОРА. Что за вопрос? Конечно, люблю.

ЛЮЧИЯ. А папа меня любит?

НОРА. Он тебя обожает. Всегда обожал. Почему ты задаешь мне эти нелепые вопросы? Твой отец от тебя без ума. Это все видят.

ЛЮЧИЯ. С того места, где я сижу, этого как раз и не видно. Ты вот все время заботишься о папе, а он все свое время тратит на написание белиберды.

НОРА. Белиберды? Это не белиберда. Твой отец – гений, Лючия.

ДЖОЙС ( кружит по кабинету, тогда как БЕККЕТ прилагает невероятные усилия, дабы записать все слово в слово ). А достопристойный уважайнейший коротышка-поскакун, который когда-то вонзил шип своей речи, исчез (ушел без разрешения, не раскрыв на прощание пороки Оцерковленной голубки) с осклизлой фузии этой земли, этой звездной равнины южного неба, в которую превратил себя, полностью и бесследно (мать книги с веником для пыли, стирает текст, очищая листы под обложкой), для щекотания спекулятивных мнений.

ЛЮЧИЯ. И что в написанном им ты действительно понимаешь?

НОРА. Это тут причем? Никто ничего не понимает.

ЛЮЧИЯ. Тогда как они узнали, что он – гений?

НОРА. Человек в здравом уме может положить всю жизнь на написание книг, которые никому не понять, только если он гений.

ЛЮЧИЯ. Но, может, он не в здравом уме? Может, он безумен?

ДЖОЙС. Всю ночь купались в бушующей стихии, бушующе стихийные, стихийно бушующие.

НОРА. Твой отец не безумен. А теперь, приободрись и, как хорошая девочка, почисти картофель. ( Уходит на кухню ).

ДЖОЙС. Страдая ерундой, нечего выглядеть так, будто вы только что с оргии.

( ЛЮЧИЯ обращается к зрителям, тогда как Беккет и ДЖОЙС продолжают работать ).

ЛЮЧИЯ. Когда я наблюдаю, как они работают вместе, два худых, близоруких ирландца, чуть безумных, полностью поглощенных сохранением белиберды для вечности, во мне закипает дикая ярость. Ох, если ты какой-нибудь мужчина хоть раз посмотрел на меня, как это двое смотрят на эту проклятую «Работу в работе». И при этом, какими бы близкими они ни казались, что-то мой отец держит при себе, а обожание Беккета иной раз сходит на нет.

БЕККЕТ ( читает записанное ). Кварк? молвят лиликэп, шимусы и шустрилы. Заходите. Словеса и зануды, хрипит она.

ДЖОЙС. Захрдите?

БЕККЕТ. Да. Шимусы и шустрилы. Заходите. Словеса и зануды, хрипит она.

ДЖОЙС. Я не говорил «заходите».

БЕККЕТ. Говорили. Я услышал, что вы сказали, и записал.

ДЖОЙС. Заходите? Нора, я говорил «заходите»?

НОРА ( выходит из кухни ). Что?

ДЖОЙС. Я говорил «заходите»?

НОРА. Только что сказал. Или ты не слушаешь себя?

ДЖОЙС. Нет, вчера, когда диктовал мистеру Беккету?

НОРА. Да откуда мне знать, что ты говорил вчера? Или ты думаешь, я обращаю внимание на то, что ты говоришь?

ДЖОЙС. Вчера, ближе к вечеру? К нам кто-нибудь приходил?

НОРА. Только посыльный со старыми сапогами от Эзры Паунда. Почему этот человек всегда присылает нам сапоги? Он идиот?

ДЖОЙС. Тогда понятно. Парнишка постучал в дверь, когда я диктовал, я сказал «заходите», а мистер Беккет со свойственной ему скрупулезностью, записал это слово.

БЕККЕТ. Моя ошибка. Извините. Я его вычеркну.

ДЖОЙС. Нет, все нормально, оставьте.

БЕККЕТ. Оставить?

ДЖОЙС. Да. Оно мне здесь даже нравится.

БЕККЕТ. Но вы не… Я хочу сказать…

ДЖОЙС. В чем дело? Вас что-то тревожит, мистер Беккет?

БЕККЕТ. Нет. Хотя – да, немного.

ДЖОЙС. Включение в текст такого простого слова, как «заходите»?

БЕККЕТ. Но, если… Я хочу сказать, это не мое дело, но…

ДЖОЙС. Выкладывайте, не томите.

БЕККЕТ. Если бы посыльный не постучал в дверь в тот самый конкретный момент, тогда вы не произнесли бы «Заходите», это слово не попало бы в вашу книгу.

ДЖОЙС. Если бы дикий медведь не задержался, чтобы посрать в лесу, он бы поужинал отцом Малдуном. Мистер Беккет, вы должны доверять взаимосвязи вроде бы случайных событий. Что теперь? Вы не согласны?

БЕККЕТ. Я думаю, искусство – это не взаимосвязь случайного.

ДЖОЙС. Может – да, может – нет, но, надеюсь, нельзя исключить, что иной раз взаимосвязь случайного может быть искусством.

БЕККЕТ. Но вы могли сказать что-то другое.

ДЖОЙС. А что еще я мог сказать посыльному? Уходи? Поцелуй меня? Закуси трусиками своей сестры?

БЕККЕТ. А если ты пришел человек, продающий раков? Вы бы вставили «Не нужны мне раки» в вашу «Работу в работе»?

ДЖОЙС. Нет. Я люблю раков. Раньше я брал их у одной женщины в Сэндимаунте. Лицом она напоминала репу, но раки были отменные. Речь о том, мистер Беккет, что искусство во многом такое, каким я его творю, по крайней мере, мое искусство. Ваше может быть, каким вы пожелаете. Если будет на то ваше желание, это может быть многостраничный трактат о вашем запоре.

БЕККЕТ. Так человек выбирает искусство или искусство выбирает человека?

ДЖОЙС. Искусство выбирает человека, если он, человек, хочет быть выбранным. Но выбора по этой части у человека нет. И человек не должен считать себя выбранным навсегда, а неправильный выбор – это катастрофа, абсолютная смерть, но в итоге, если человек выбран, без последствий не обойтись, и последствия выбирают человека, тогда как человек последствий не выбирает. Господи, да что я тут наговорил? Такое ощущение, что уподобился Гертруде Стайн.

НОРА. Ты только раз встречался с Гертрудой.

БЕККЕТ. Да, на один раз больше, чем следовало.

ЛЮЧИЯ. Кто-нибудь хочет фруктовый пирог?

ДЖОЙС. А вот и приятное взгляду произведение искусства.

БЕККЕТ. Фруктовый пирог?

ДЖОЙС. Нет, моя дочь.

ЛЮЧИЯ. Я – не произведение искусства, папа.

ДЖОЙС. Ты – просто чудо.

ЛЮЧИЯ. Я бы предпочла, если ты ничего не имеешь против, не быть чудом, папа.

ДЖОЙС. Почему, любовь моя?

ЛЮЧИЯ. Потому что к чудесному нельзя прикасаться. На него можно только смотреть и восторгаться.

ДЖОЙС. А ты не хочешь, чтобы тобой восторгались?

ЛЮЧИЯ. Я бы предпочла, чтобы ко мне прикасались.

( Она смотрит на БЕККЕТА. ДЖОЙС смотрит на БЕККЕТА. БЕККЕТ смотрит на свои руки. Пауза. Громкий стук в дверь ).

ДЖОЙС. Заходите.

( БЕККЕТ записывает ).

( ЛЮЧИЯ на диване ).

ЛЮЧИЯ. День за днем он приходит к нам, и в те дни, когда моего отца нет дома или он занят с кем-то еще, мне вменяется в обязанность развлекать мистера Беккета в гостиной. А поскольку очень быстро стало понятно, что мистер Беккет инициативу не проявляет, я наконец-то решила сделать первый шаг. ( БЕККЕТ подходит и садится на диван, но не рядом с ЛЮЧИЕЙ. Тикают часы ). Вы боитесь меня, мистер Беккет?