Ольга Каменская - Эклектика

Рут смотрела на своих двух друзей, и пыталась понять, что между ними происходит. Тэд не мог долго без Мартина, но когда они вместе, то постоянно тот его раздражал, при этом всем. Сванш терпеливо сносил все шутки, сарказмы, обвинения и недовольство Алонского в свой адрес, хотя Рут давно бы Алонского послала за это в ее сторону далеко и надолго.

Может не такой уж натурал Алонский? Эти терки между друзьями, как искры от молний напоминали страсть, только до постели у них так и не доходило. Тадеуш продолжал рьяно считать себя джентельменом и натуралом, Мартин продолжал провоцировать и вызывать эмоции у Алонского. По-своему она любила их двоих. Мартина за ум, отзывчивость, хорошие идеи и советы, он был сразу всем, другом и подружкой. Тэда! За творчество, за заботу, за знакомство с Мартином.

В комнату заглянул Вольдемар. Мартин в этот момент увлеченно намазывал раствором гипса бинты, и рычание огромной собаки его напугало.

– Ой! Да не трону я Рут. Не трону. Не ревнуй.

Пес развернулся и исчез из видимости.

– Тэд, подай телефон, пожалуйста! На столе на кухне.

Алонский неохотно поднялся и вышел в след за Вольдемаром.

– Сванш, мне показалось, или Тэд тебя ревнует?

Мартин улыбнулся и наклонившись к уху Рут, тихо сказал:

– Не показалось. Однажды сдастся.

Алонский вернулся, протянул телефон девушке. Рут набрала номер из текста сообщений.

– Привет!

*****

Неожиданности и сюрпризы продолжались. Проводив Наталью, готовая наконец почитать книгу, вновь телефонный звонок не определяющий постоянных контактеров. Моему удивлению не было предела, это оказалась Рут. Нет, я не забыла о ней, но и в мыслях не думала еще раз встретиться. Берг имела свою личную жизнь, у меня своя, и встречи общие в мои графики и проекции не входили. Сообщив, что сломала ногу катаясь на доске, попросила приехать и помочь с Вольдемаром. Я не смогла ей отказать, мой выходной оказался таким же, как и предыдущие, принадлежал не мне любимой.

Проходила мимо наших местных бабушек у подъезда, меня остановили.

– Оля, а что такое «петтинг»?

– Мм… это секс теть Лиза!

После этого я быстро удалилась, чтобы следом не дай бог, не прозвучал вопрос: Чего такое странное название у секса, или вообще, что такое «секс»?

«Бедная Рут!» – сочувствовала я, глядя на загипсованную ногу. Берг сидела, облокотившись на спинку кресла и нога ровной толстой клюшкой распласталась, загораживая проход между столом и самой Рут. Гипс застыл неровными пластами образовав горы, реки и буераки, что хотелось разукрасить этот гипсовый район выделив на нем поля, холмы и даже деревни.

– Какой коновал тебе гипс накладывал?

– А…Э…в травме.

Рут странно бледнела и покрывалась пятнами, что я перестала ее допрашивать, где и при каких обстоятельствах все это случилось. Да и первого мая вполне мог быть пьяным этот лечащий врач наложивший гипс, а может чувство юмора у него не занимать.

– Спасибо, что пришла. Не отказала в помощи.

Я присела на диван. В ногах расположился самый огромный по мне и самый лохматый пес в мире.

– Да не за что. Я ничего и не сделала. Может ты есть хочешь? Приготовить что-нибудь?

– М… ты вино будешь? – осторожно поинтересовалась хозяйка этого шикарного дома, и добавила. – Праздник все же!

– Ну хорошо! В холодильнике?

– Там закуски всякие есть. Салат. Принесешь?

Я не заставила себя ждать и отправилась на кухню. Холодильник действительно завален овощами и фруктами. Колбасу и сыр в нарезке я выложила на найденное в столе большое блюдо, пока нарезала овощи для салата, слышала, как в комнате звенели фужеры и громыхнула дверка скрытого бара. Нисколько не сомневалась, что в гостиной имелся собственный бар, его просто не могло не быть в такой дизайнерской удивительной квартире.

На кухню заглянул Вольдемар, будто спрашивая: «Ты скоро?» А я нервничала. Какой-то внутренний голос меня останавливал и оповещал, что что-то не так. Что не так? Было не ясно! Вроде ничего такого, и у меня дома точно все выключено, закрыто, и Машка не успеет соскучиться.

В комнате зашторены окна, что конечно не могло заменить вечернюю обстановку из-за хорошего солнечного денька. Сегодня не тот дождливый день, когда я первый раз ступила в эту квартиру. На столе стояла откупоренная бутылка итальянского красного вина и два широких стеклянных бокала на тонкой ножке.

– Давай за тебя?

Рут разлила вино в бокалы и подала мне один.

– Мы же за первое мая!

– Вначале за тебя, а потом за первое мая. Я хочу выпить за встречу.

Берг стукнула своим стеклом по моему фужеру. Звон колокольчиком мгновенно разнесся нежным эхом в пространстве, странно передавая отголоском в моем уже и без того частом пульсе. Эти ранее вопросы себе о том, что что-то не так, перестали досаждать после глотка сухого красного.

– Так чем ты занималась все это время?

Акцент после вина у передо мной сидящей девушки настолько стал выраженным, что я сразу вспомнила Литвинову с её «красной шапочкой». В данном случае этой «красной шапкой» из присутствующих являлась я.

– Убиралась, спасала цветок. – еще хотела добавить, что спасала Киру от одного умника и просвещала бабулек на лавочке в плане новых интимных словечек, но вовремя опомнилась. Сейчас я считала себя ответственным человеком рядом с больной женщиной, и откровенничать означало довериться. Я не вдавалась в анализ, какую роль в настоящее время играю, родителя, врача, сиделки, либо все-таки друга, но ответственность за Рут ощущалась.

– Кто бы мне убрался. Вот на люстре паутина. Я как приехала, так и не бралась за тряпку.

Паутина действительно откидывала тень на стену, не так чтобы ее было много, сразу и не заметишь, но тонкие клейкие нити, запылившиеся свисали рваными клочками. Я посмотрела на Рут и на ее несчастную ногу, и конечно не могла допустить, чтобы девушка проживала под сводом этой начинающей меня раздражать паутины. Любить порядок и чистоту научила меня еще бабушка, которая от нечего делать каждый день протирала пыль и полы влажной тряпкой. Убираться у Берг в квартире я не собиралась, но паутина меня раздражать начала конкретно, лучше бы Рут мне ее не показывала.

– Сейчас её не будет.

Я вскочила и отправилась за тряпкой в ванную. Швабры так и не нашла, зато нашла довольно чистую бывшую наволочку, приспособленную Рут вытирать ноги. Намочила, выжала, вернулась в комнату. Рут, как-то странно резко откинулась спиной на диван, будто чего натворила, тут же сделала беспечное лицо, что прочитать по нему что-то достаточно сложно. Как клинический психолог, проходящая практику и с детьми в том числе, именно это меня насторожило. Рут сейчас вела себя как нашкодивший ребенок, скрывающий улики, во благо избежать наказания.