Элина Файзуллина - Алтарь судьбы

– Ну и что?

– А то, что наследничков он так и не родил.

– Я все это знаю, Екатерина.

– Хочу своего человека поставить следующим герцогом. На ум пришла твоя кандидатура. Что думаешь?

– Предложение заманчивое. Курляндское герцогство – лакомый кусок.

– Ну, так что? Возьмешься за это дело?

– Нечего и спрашивать, дорогая.

– Имей ввиду, мне настоятельно советовали отправить в Курляндию Карла-Фридриха, но я все же решила отдать это место тебе.

Обрадованный известием, я отправился по своим делам. Всю следующую неделю я предвкушал, как стану новым герцогом. Но желаемому оказалось не суждено сбыться. Всему виной стал ненавистный Карл-Фридрих. На первом заседании Тайного Совета он вручил императрице челобитную с просьбой отстранить меня от членства, ввиду моего недостойного поведения в должности. Два часа все выслушивали его пылкую речь о том, что я веду непомерно роскошный образ жизни на казенные деньги, вымогаю взятки у торговцев и землевладельцев, обещая взамен покровительство в фискальных делах, а также о том, что жалованье, которое мне назначено по службе явно не соразмерно с тратами, которые я фактически осуществляю.

Екатерина была удивлена его разоблачением не меньше меня. Кажется, она оказалась разочарована в своих ожиданиях от зятя. Он возомнил себя достаточно могущественным, чтобы вести откровенную кампанию против меня. Императрица упустила его амикошонские наклонности из-под контроля, она не предусмотрела такого исхода от наделения Карла-Фридриха властными полномочиями. Завершая свое слово, он бросил на меня триумфальный взгляд, полный восторга и гордости за себя. Мужчина не преминул потребовать от императрицы отменить ее решение о моем назначении в герцогство. Остальные члены, имевшие право голоса, посодействовали оратору. Екатерина проявила упорство и настояла на том, что я должен остаться в Совете. «Это не стоит даже обсуждения! Совет нуждается в таком опытном государственном деятеле, как Александр Данилович», – твердо заявила она.

– Ты оказался прав, – вздохнула она извиняющейся интонацией, когда мы остались одни.

Я оставил ее слова без ответа.

– Алексашка, скажи что-нибудь. Я чувствую себя такой виноватой перед тобой.

– Твой зять очень словоохотлив. Выражаться он умеет. Должно быть, ночами упражняется в оттачивании ораторского мастерства.

– Я бы ни за что не допустила этого, если бы только знала, что он готовит на тебя компрометирующие сведения.

Я ограничился лишь кивком.

– Неужели ты мне не веришь? Думаешь, я могла бы растоптать тебя?

– Естественно я тебе верю. Не обессудь, но я не настроен сейчас на разговор. Мне нужно побыть одному.

Придя домой, я тут же отправился в свой кабинет, где наконец-то смог предаться своему гневу. На пол полетели все предметы, мирно лежащие на рабочем столе. Затем, немного успокоив нервы, я откинулся на спинку кресла, и поток моих мыслей обратился на придумывание плана по устранению врага.

Карл-Фридрих сам вырыл себе яму, его обостренный интерес к моим делам вынуждал меня принять меры, забыв о том, что тягаться придется с родственником Екатерины. На самом деле, в тайном ящике стола, запертом на ключ, уже давно имелись неопровержимые доказательства того, что он работает на два правительства, и вся его деятельность в России напрямую связана с политикой Голштинии. Упрочив влияние здесь, он намеревается поправить свое положение там. В моих силах представить сей факт как предательство русских интересов. Карл не учел, что мои лазутчики могут оказаться незамеченными в любом месте. Каждый день мне приносили депеши, свидетельствующие о его виновности, и я тщательно хранил их до той поры, пока он не перейдет за грани моего терпения. Теперь, когда он считает, что уничтожил меня, я обрушу на него всю свою мощь. Он узнает, что значит соперничать с князем Меншиковым.

Не теряя времени, я стал складывать бумаги и, закончив к концу дня, поспешил отправиться к императрице.

Она по обыкновению в это время дня прогуливалась по парку в компании внуков. Раскланявшись, я сразу же попросил Екатерину уделить мне время в ее рабочем кабинете. Поцеловав в лоб своих подопечных, она попросила их продолжить прогулку без нее.

– Ты что-то задумал, да? – с предостережением спросила она, пока мы шли.

– Не по своей воле, меня вынудили.

Дама поняла, о ком идет речь, и какого рода сообщение я хочу до нее донести. Она поникла. До кабинета мы шли молча, оба с серьезными выражениями лица.

Екатерина присела на краешек стула и попросила прислужницу принести нам чай с лимоном. После того, как мы все так же бессловесно завершили чаепитие, разговор начался.

– Итак, князь, – провела она. – Я вся во внимании.

Откашлявшись, я вынул из-за пазухи стопку бумаг, и преподнес ей.

– Что это? – увлеченно спросила Екатерина.

– Это, моя дорогая, полное и безоговорочное доказательство того, что твой зять не так прост, как нам казалось. С самого начала его пребывания в Петербурхе мне, как человеку, который ответственен за безопасность членов императорской фамилии, была доступна его переписка с важными людьми, а также я ежедневно получал записи своих шпионов, которые описывали каждое движение и каждое слово нашего славного герцога. Из всей совокупности мною представленного, могу с уверенностью осведомить тебя, что вся его деятельность в России осуществлялась вопреки нашим интересам, его заботит только удовлетворение личных притязаний на власть на территориях, о которых тебе известно не меньше меня.

Екатерина взволнованно вздохнула.

– Я догадывалась об этом. Он так неистово пытался контролировать политику.

– Полагаю, он сообразил, что у меня есть компрометирующие его материалы, и дабы я не пролил на них свет, первостепенной своей целью провозгласил низвержение меня.

Лицо Екатерины выражало расстройство.

– И что ты собираешься со всем этим делать? – удрученно поинтересовалась она.

– Разумеется, вынести на обсуждение в Совете. Я намереваюсь поступить с ним так же, как он со мной. Видишь ли, я не собирался подлить ему, и если бы он не стал рушить мою карьеру, эти бумажки так и остались бы пылиться на моем столе. Но теперь я не могу сидеть, сложа руки. Ты сама видела, что он натворил. Я должен защищаться.

Женщина покачала головой.

– Ты не можешь этого сделать, – прошептала она.

Я взглянул на нее с недоумением.

Она помолчала еще с минуту, потом поднялась на ноги, подошла к окну и стала в слезах объясняться.

– Меншиков, я не в силах запретить тебе вынести истинные помыслы герцога на публичное разбирательство, я могу лишь попросить тебя отказаться от этого замысла.

– Екатерина, ты понимаешь, чего просишь?