Паша Уральский - Брат Смотрящего

Черт возьми! Какое же у меня неудобное спальное место! Так ведь и до утра придется подскакивать в ожидании нападения.

Но, трезво оценив ситуацию, я пришел к выводу, что утренние угрозы – это банальный блеф, ведь если бы они чего-то хотели со мной сделать, то еще днем нашли бы способ мне насолить. Успокоив себя этими мыслями я, расслабив свои булки, с облегчением стал погружаться в сладкий сон. И вроде бы я уже задремал, как вдруг из туалета возвращается этот маленький пиздюк и таким проникновенным ласковым голосом говорит:

– Миша, я все посмотрел, воспитателя на этаже нет…

В долю секунды меня прошиб холодный пот, а в дальнем углу отчетливо послышалось:

– Ну что, просыпайся, НОВЕНЬКИЙ!

Еще мгновение я лежал неподвижно, пытаясь оценить ситуацию. Может, пронесет? Ебать-колотить, хоть бы пронесло! Но вот слышу, как заскрипели кровати, и послышались шаги босых ног.

С возгласом:

– НУ ГДЕ ТЫ, СУЧЕНЫШ! – стая мародеров кинулась к моей кровати, а я в прыжке леопарда ломанулся прочь из спальни. Выскакиваю в игровой зал, с ужасом осознавая, что отбиваться-то нечем – ножку от табуретки со страху позабыл схватить! Мать твою! Куда бежать? Кидаюсь обратно в спальню в надежде опередить нападающих, да поздно уже – вся толпа ломится в дверной проем. В ужасе отскакиваю обратно и со всей силы врезаюсь задницей в эти дурацкие обеденные столы – на дворе же ночь, ни черта не видно, хоть глаз выколи.

И тут так удачно под руку ложится стул! Точно такой же, как в школах, с металлическим каркасом и деревянными вставками. Рывком выдираю его из-под стола и с разворота швыряю в толпу. На весь этаж раздается жуткий грохот разбитого стекла. Оказывается, я попал в остекленную створку двери, ведущую в спальню. Этот поступок возымел потрясающий эффект – от грохота сильно испугались мирно спящие дети и от всей души завыли во всю глотку. Этот расклад обескуражил нападающих. Ничего подобного они не ожидали, впрочем, как и я.

Начался какой-то лютый пиздец: дети ревут, мой стул уже летит в меня обратно, я хватаюсь за второй – благо, запас «боеприпасов» у меня обширный. Бросок – и снова страшный грохот, затем снова и снова. Мы буквально обкидывали стульями друг в друга в темноте.

Мне казалось, что это продолжалось целую вечность, а в действительности – меньше минуты. Внезапно в зале включился свет, а вместе с ним раздался громкий крик:

– Прекратите сейчас же! Я сказала прекратить! – это блажили ночные сторожа, чей голос действовал крайне отрезвляюще.

В одно мгновенье все замерли. Включенный свет открыл моим глазам картину с предсказуемым названием «Пиздец обыкновенный». Разбросанная повсюду мебель, разбитые стекла двери и следы крови на полу говорили о том, что битва тут была нешуточная. Как позже выяснилось, парни порезали ноги о битое стекло, пока пытались укрыться от моих летающих стульев.

В ту же секунду чувствую, как мое лицо начинает страшно гореть. Я посмотрел вниз, и тоже вижу капли крови на полу. У меня были разбиты губы и ободраны локти – видимо, в порыве боя я совсем не ощущал прямые попадания от противника.

Эта шайка сволочей, естественно, заявила, что они абсолютно не виноваты. Вот только тут была не больничка – воспитатели прекрасно понимали, что произошло, но делить нас на хороших и плохих они не спешили. По их мнению, мы все заслуживали порицания и наказания по всей строгости устава, а это попахивало чем-то жутко серьезным сродни расстрелу через повешенье.

На крик и шум с первого этажа прибежали две какие-то девчонки, воспитанницы приюта лет 15—16, и принялись без разбору отвешивать подлещиков по головам мародеров.

– Вы кому тут врать вздумали? Мы же знаем, что это вы все устроили!

Девчонки были явно в авторитете и имели боевой характер, за что я их тут же окрестил «амазонки». Эти девчонки, на мое удивление, встали на мою сторону! Они даже не знали, как меня зовут, но буквально грудью отстаивали мою невиновность. Лишь позже я узнал, что парни заранее хвастались всем, что устроят хорошую прописку «новенькому», тем самым заложив себя с потрохами.

Не помню, сколько продолжался этот балаган, но вскоре послышались чьи-то громкие шаги в коридоре. В дверях появилась крупная фигура мужчины, а за ним наш директор, не накрашенная, заспанная и с жутко озлобленным лицом. Еще бы – ее подняли прямо с постели. До сих пор не пойму, как ей удалось так быстро приехать.

Следующие пару часов был серьезный разбор полетов и массовая раздача пиздюлей поголовно всем от мала до велика. И вот, что я вам скажу, ребята: «лечебная пиздюлина» – это штука жутко полезная. Посудите сами: еще мгновение назад мы с мародерами готовы были друг друга убить, а вот сейчас уже дружно бегали по этажу с вениками, подметая разбитое стекло и собирая разбросанную мебель.

Дабы не провоцировать стороны, воспитатель приказала мне собрать постель и отправляться сегодня ночевать на первый этаж. Думаю, это было грамотное решение – бог его знает, чего эти придурки еще удумают. Нам всем необходимо было остыть.

Я сворачивал свой матрац в рулон, как вдруг раздается предательский грохот. Все разом уставились на пол, а там моя спрятанная ножка от табуретки! Ёб твою мать, вот это подстава! За эту ножку мне пришлось выслушать еще одну воспитательную лекцию, которая закончилась фразой:

– С таким замашками тебе прямая дорога в тюрьму, к БРАТУ!

Было, конечно, очень обидно, однако должен заметить, что вид приготовленной ножки от табуретки показал всю серьезность моих намерений. Забегая вперед, скажу, что больше притеснений со стороны шайки мародеров ко мне не было – всем стало понятно, что со мной лучше не связываться.

– В понедельник всех на «ковёр», а теперь быстро спать! – грубо скомандовала директор в сторону воспитателя и исчезла в темноте коридора.

Я уже спускался по лестнице, когда сверху раздался голос Миши:

– Ты не думай, что все закончилось! На днях Кузя с лагеря вернется, он с тебя по полной спросит за твои выходки, понял!

Молча опустив голову, я побрел на первый этаж. В душе моей опять накатила тоска – кажется, этот бой еще не окончен. В этот момент я больше всего на свете хотел вновь оказаться у себя дома, хотелось проснуться и осознать, что это был всего лишь страшный сон. Мама снова рядом, а на кухне меня ждет горячий чай, и никакие беды нам не страшны.

Но это был не сон. Я лежал в коридоре на диване, молча глядя в потолок. Впереди был новый день и новые сражения.

На следующее утро после ночного побоища я проснулся настоящей звездой, если можно так выразиться. Ночные воспитатели рассказали всем сотрудникам с преувеличением, какой буйный клиент заселился к ним в приют, и с этих самых пор на меня стали смотреть косо. Если говорить проще – меня попросту невзлюбили. В глаза мне этого никто не говорил, но это чувствовалось в отношении.