Тамара Злобина - Рыжая Кошка. Роман

Я торопился к Кариму, опасаясь не застать Наташу дома. И чем ближе подъезжал к заветному дому, тем сильнее билось сердце, тем труднее было сдерживать волнение. Не доехав до места метров пятьдесят, остановил машину, стараясь взять себя в руки, чтобы не явится в дом друга в таком «разобранном» состоянии.

Наташа была дома, но уже одета, словно собиралась уходить. Русалочьи глаза сверкнули секундной радостью и тут же потухли. Я рассказал о своём посещении её матери, упустив некоторые подробности. Передал девушке сумку и письмо.

Письмо Наташа прочла быстро, невнимательно и отбросила на постель. Я удивлённо поднял правую бровь, вопросительно глядя девушке в глаза. Зелёный пламень её взгляда, обдал холодком. У меня даже, кажется, ладони вспотели, что бывает только в минуты сильного волнения.

– Одевайся и возьми документы, – попросил Наташу. – Мы едем устраиваться на работу… Я подожду тебя в машине.

Ждать пришлось недолго. Минут через пять девушка вышла из дома с небольшой сумочкой в руках. На ней было подходящее платье: оно не длинно и не коротко, не легкомысленно, а в самый раз для того, чтобы предстать перед «институтскими сухарями» в лице деканов и замдеканов. И мне её вид понравился..

Видя молчаливое одобрение, Наташа легко повернулась на своих стройных ножках и сказала:

– Я готова.

– Тогда в путь! – предложил я, распахивая перед девушкой дверцу машины.

Только в машине вспомнил, что забыл спросить о Кариме – хозяине дома и моём друге. Наташа ответила односложно, словно не хотела о нём вспоминать. Я отметил это про себя, решив непременно поговорить со старым другом и выяснить, что произошло тут в моё отсутствие.

– Карим прописал тебя?

– Да, вчера вернул мне паспорт с пропиской.

Девушка хотела, видимо, показать его, но я сделал знак рукой, и паспорт остался в сумочке. Наташа не выказывала особого желания общаться, и мне вновь пришлось брать на себя эту миссию: разговорить немногословное создание во что бы то ни стало. И вновь я рассказывал о городе, о тех местах, где мы проезжаем, о институте, в котором, надеюсь, ей предстояло работать и учиться.

Наташа несколько раз переспрашивала меня, упуская нить рассказа. Отнёс её невнимание к волнению перед предстоящим разговором в институте. Но это вполне оправдано: не каждый день приходится устраиваться на работу.

Наконец, мы выезхали на улицу Алишера Навои, где движение машин наиболее интенсивно. Пришлось удвоить внимание. Снижая скорость, чтобы вписаться в режим движения, я думал, улыбаясь своим мыслям:

– Как знакомы мне здесь каждое дерево, каждое здание. Даже пешеходы, как родные братья и сёстры, хоть и пытаются перебегать дорогу в неположенных местах… Сколько километров здесь пройдено, сколько мыслей передумано, а чувств испытано. И как до сих пор это близко, памятно, остро… Возможно, именно присутствие Наташи делает всё более значительным и значимым, расцвечивая радужными красками и прошлое, и настоящее?

Эта мысль поразила и удивила меня своей актуальной реальностью, заставляя повернуть голову в сторону Наташи. Но реальность была увлечена созерцанием города, и моего присутствия, как видно, не ощущала.

– Сабир, – подумал я, – ты глупец… Размечтался, как мальчишка… Да она тебе почти в дочери годится: ей всего семнадцать. Не забывай, дорогой: у тебя скоро появится четвёртый ребёнок… За плечами у тебя немалое семейство и тридцать два года жизни…

Вполне своевременный и резонный довод, вернул с небес на землю, и я спокойно и уверенно вырулил на небольшую стоянку возле института.

– Ну, что, сударыня, – шутил напропалую, – Вы готовы войти в будущее?

Наташа приняла мою игру, и ответила в тон:

– Да, сударь, несомненно.

– Тогда вперёд! – открыл ей дверку. – Будущее ждёт!

Не стану описывать все волнения, хождения по этажам, все запланированные и неожиданные встречи, но через час заявление Наташи с просьбой принять на кафедру технической механики было подписано и легло на стол ОК.

Открывая дверь в кабинет Отдела кадров и, пропуская девушку вперёд, я столкнулся с очень знакомым взглядом, и сразу узнал свою однокурсницу Алиходжаеву Насибу, которую не видел со дня окончания института.

Насиба поспешно встала со стула и начала говорить со свойственной только ей скороговоркой:

– Сабир Усманов?! Ты ли это?! Какими судьбами? О, Аллах, сколько же лет мы не виделись?! Да проходи же ты, азизим, проходи сюда ко мне поближе. Дай тебя разглядеть. Какой красавец-мужчина! Повзрослел! Возмужал!

Отвечать на все её вопросы невозможно, да и вряд ли нужно, потому что она не станет слушать, пока не выплеснет их все, как поток воды из ведра, что всегда стоит у неё наготове.

– Где же ты пропадал всё это время, Сабирчик? Мы вот только вчера о тебе вспоминали с девчонками… Да проходи, что ты мнёшься, как неродной? Садись вот сюда, ко мне поближе.

И только на этих словах Насиба, наконец, обратила внимание на Наташу.

– Ты не один? – поинтересовалась она, откровенно разглядывая девушку. Взгляд её чёрных глаз был цепок и внимателен. Он словно оценивал, сравнивал – это понял даже я: так он был недвусмыслен. Она явно сравнивала Наташу с Катей. И этот взгляд, переходя на моё лицо, спрашивал:

– Кто это?

И я ответил на него, покривив для пользы дела, душой:

– Насиба-хон, это наша соседка Наталья Аристова. Она решила перед тем, как поступать в институт сначала поработать, чтобы выбор был осознанным. Вот её заявление со всеми благородными подписями: она будет работать у нас на кафедре лаборанткой.

И добавилшутливо:

– Если ты, конечно, не против, королева кадров?

Насиба засмеялась мне в ответ:

– Не против, король шутов! Не против!

И обращтилась к Наташе уже вполне серьёзно:

– Давайте свои документы, Наталья Аристова.

Наташа достала из сумочки паспорт, свидетельство об окончании школы и сказала:

– Больше у меня ничего нет.

ОК просмотрела их и произнесла строго:

– Нет справки с места жительства.

– В чём дело, товарищ начальник? – улыбнулся я, – Добудем, хоть из-под земли.

Вновь знакомое выражение возникло на лице Насибы, щедром на проявление радости.

– Из-под земли не нужно, – приняла она шутку, – нужно из Махаллинского комитета.

И продолжила, переключаясь на меня:

– Сабирчик, дорогой, ты всё такой же весельчак и балагур, как раньше!

Ответил сущую правду:

– Только с тобой, ласточка-щебетунья. Только с тобой.

– Надо же, удивлась Насиба, – ты до сих пор помнишь, как меня называли на курсе?

Многозначительно и почти торжественно произнёс в ответ:

– Я всё помню, Насиба-хон…

Лицо однокурсницы сталося серьёзным, а взгляд словно рентген, который готов заглянуть в самую душу, чтобы рассмотреть, что в ней есть на самом деле.