Михаил Эм - Лучшие пьесы

Именно в тот обратимый и от того по-прежнему сладкий период супружеской жизни я начал подозревать, что в жене время от времени поселяется какое-то другое существо, злобное и находящее удовольствие возражать мне по самым неожиданным поводам: например, куда поставить чайник с заваркой или в какое время суток ходить в магазин. Ставить чайник с заваркой надлежало носиком от стены, чтобы стена – кафель, между прочим! – не запотевала от пара, а ходить в магазин – после обеда, потому что завоз продуктов в магазины осуществляется, по расчетам жены, ближе к полудню. Таким образом, покупатели, пришедшие в магазин после обеда, покупали свежую морковь, в то время как пришедшие с утра – просроченную.

С моей точки зрения, данные концепции выглядели сомнительно, тем не менее я усердно соблюдал установленные требования, не понимая только, отчего моя малейшая оплошность вызывает у жены несоразмерную оплошности реакцию. Жена обижалась, начинала кричать, иногда плакать. В эти шумные моменты выяснялось, что я не так уж и заботлив и благоусмотрителен, как мне самому казалось. Начав с чайника или магазина, жена незаметно для самой себя, но вызывающе нелепо для классической логики, которую я в силу филологического образования свято уважал, переходила на посторонние темы, в которых я в свое время проявил себя не с лучшей стороны, а заканчивала, в зависимости от настроения, иногда совсем уж смехотворными претензиями, о которых и говорить-то неловко.

Когда по очевидным нелепостям возникала очередная обида, я замечал, что общаюсь уже не с женой, а с другим существом в ее облике, поселившимся в жене и неизвестным науке способом временно завладевшим ее сознанием. Если бы это существо проявило себя раньше, в необязательные времена нашего знакомства, я бы, конечно, и не подумал завязывать какой-то там узелок на собственной шее, однако дело было сделано. Ничего не оставалось, как считать ссоры с женой спорадическими, случайными, вызванными несколько большей, чем первоначально предполагалось, неидеальностью ее характера. Тем более что за ссорой всегда следовало примирение. Прежнее сознание – тогда я наивно полагал, что это здравый смысл и любовь, – неизменно возвращалось к жене. Мы становились счастливы опять, как некогда, хотя это составленное после скандала счастье нельзя было сравнить с прошлым, нераздельным и полноценным. Это была уже не идеальная, однако еще благополучная, вполне пристойная – да чего уж там мелочиться! – счастливая семейная жизнь.

К несчастью, демон все чаще и чаще завладевал сознанием жены, причем подобные перерождения становились раз за разом продолжительней, а последствия тяжелей. Ссоры не были нужны ни мне, ни ей, но зачем их тогда провоцировать? Вот этого я, сколько ни ломал голову, не мог объяснить как-то иначе, чем происками демона. Ни мне, ни моей жене ссоры не были нужны, но ссоры могли оказаться на руку демону как существу из темного потустороннего мира, задумавшему обратить в руины наш светлый богоданный человеческий мир. Это были явные демонические провокации, которым надлежало дать адекватный и равновесный ответ.

Такой адекватный и равновесный ответ был дан: я объявил демону, овладевшему сознанием жены, ответную войну. Я попытался приручить демона или поставить под свой контроль посредством взвешенной аргументации и ласки, главное – ласки. Я пытался объясниться с женой в минуты помутнения ее рассудка, пытался объясниться после, пытался ничего не объяснять, а вести себя как с больным человеком, которого нужно только жалеть, и ничего больше – не вышло. Через несколько лет постоянных попыток решить дело миром мне предстояло убедиться в их тщетности: это существо из альтернативной вселенной было не только злобно, но и чертовски изобретательно. Завладев сознанием жены, оно сохраняло ее память, которую беззастенчиво использовало против меня. Пользуясь понятным отцовским чувством, питаемым мной к ребенку, существо всегда выясняло отношения в присутствии ребенка, чего я панически боялся, или откровенно использовало ребенка в качестве заложника, переводя мои упреки в свой адрес в сторону ребенка. Выходило, что я в чем-то упрекаю ребенка: или не желая его достойно обеспечивать, или делая что-то ему во вред, или просто не заботясь о ребенке требуемым образом, – тогда как жена скандалит не от своего имени лично, а, так сказать, от имени ребенка, за его лучшее и светлое будущее. Никакие доводы, внятные любому нормальному человеку, на разбушевавшегося демона не действовали, а наоборот, только веселили развязную тварь, доказывая уязвимость моей аргументации, слабость моих логических и моральных бастионов. Одержав одну локальную победу, демон на ней не успокаивался, а накапливал информацию и силы, чтобы в следующий раз ужалить в больное место с еще большей наглостью и настойчивостью.

Потерпев в приручении демона фиаско, я откровенно растерялся, запаниковал, махнул рукой на семейную жизнь и лишь с любопытством беспристрастного исследователя наблюдал за перерождением, совершавшимся на моих глазах.

Странно, что со стороны все более и более частые вселения нечеловеческого существа в сознание жены не замечались никем из окружающих. Демон был настолько хитер, что с неподражаемым артистизмом притворялся перед нашими общими знакомыми и родственниками женой автора, будто ничего, ровным счетом ничего не происходит. Ну, может, муж изредка огорчает жену, но в целом – обыкновенная семья, со своими, прямо скажем, не выдающимися семейными радостями и проблемами. Лишь оставаясь со мной в одиночестве – вернее, в присутствии постоянно взрослеющего ребенка – демон начинал изгаляться над здравым смыслом, как не приведи Господи. Причем демону хватало ума изгаляться над моим здравым смыслом, но не непосредственно над ребенком, которому по причине несовершеннолетия и недопонимая всего и мной-то с трудом понимаемого и воспринимаемого цинизма превращения матери в демона, казалось, вероятно, что именно мать защищает его от бесчувственного и эгоистичного отца.

Ну ребенок, несовершеннолетний, а потом хотя бы и совершеннолетний, ладно… Меня всегда поражало, как взрослые посторонние люди могут не замечать хитростей и притворства демона, столь заметных для меня самого. Вместе с тем я понимал, что доказывание демонической сущности жены моим знакомым, хотя бы самым близким знакомым и друзьям, чревато косыми взглядами и переменой темы. Знакомым и друзьям могло показаться подозрительным, что человек ни с того ни с сего начал подозревать свою жену, с которой прожил пару десятков лет, во вселении в ее тело потусторонней сущности. Это могло закончиться неизвестно чем, поэтому я предпочитал заниматься научными исследованиями молча. Вместе с тем, наблюдая за друзьями – людьми, естественно, женатыми – не мог не заметить, что друзья тоже не прочь поделиться со мной чем-то наболевшим, сокровенным, но тоже как бы побаиваются – видимо, нечуткости в обсуждении личной темы. Последующие кропотливые наблюдения в течение… ну, десятилетия с хвостиком… привели к неопровержимому выводу: демоны овладевают подавляющим большинством особей женского пола в срок от трех до двадцати лет с начала замужества. Максимум через двадцать лет сознание женщины – до выхода замуж милого и чистосердечного существа, каким независимо от половой принадлежности рождается большинство людей – полностью растворяется, а место исчезнувшего человеческого сознания занимает сознание демона. С этого момента женщина как человек умирает. Не считая, конечно, тех законченных оторв, которые не имеют ничего человеческого задолго до первого замужества, видимо, со времен первой менструации.