Максим Досько - Лабрум

Да, очень знакомо, если сейчас пройти между вон теми плотно примыкающими друг к другу домами, потом у одноэтажного здания (там был магазин) повернуть налево, то метров через пятьдесят должен быть мой двор. Волнительно, ускоряю шаг, даже побежать хочется – столько времени прошло, столько изменилось во мне и в мире, а все ж таки чувствуешь, что это родное место. Ага, вот магазин, вот дорожка, вот лестница, вот тут высокая береза росла, чуть не бегу… Это мой двор, ну точно он! Раз, два, три – лесенка двенадцатиэтажек, кольцо семиэтажки, арка, ну он, он! Во дворе, разумеется, ни тех каруселей, ни тех кленов, ни той классной горки-тоннеля винтом, просто ровная бетонная поверхность, как застывшее озеро. Тут, думаю, нежилые дома, потому что нет мусорных контейнеров и людей не видно.

Ну что ж, иду к своему дому, уже не сомневаюсь, что это он, из памяти всплывают картинки, как все здесь выглядело тогда. Вспомнился сосед с первого этажа, старенький дед, он постоянно сидел на балконе, не выходил на улицу и со всеми, кто и сколько бы раз за день не проходил мимо – здоровался, мы, бывало, специально туда-сюда ходим, а он все повторяет: здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте – хоть сто раз пройди. Входная дверь в подъезд не заперта, оглядываюсь по сторонам, вхожу. Внутри чисто, темно, воет сквозняк. Сначала стою, пару минут прислушиваюсь: тихо, никого не слышно, чтоб ходили. Иду по коридору на ощупь и в конце него натыкаюсь на дверь квартиры, надо, наверное, попробовать открыть, войти, сначала не решаюсь, страшно все-таки. Медленно, аккуратно нажимаю ручку – дверь не заперта, чуть приоткрываю и заглядываю, слушаю. Тусклый желтый свет внутри, вижу только, что обои на стенах есть, у входа стоит шкаф, но ничего не слышно, чтобы там кто-нибудь был. Ладно, так и быть – вхожу. С минуту стою в коридоре, дома никого нет, да и, скорее всего, здесь вовсе никто не живет, кое-какая мебель есть, стены не голые, но квартира не жилая, как будто отсюда просто съехали. Может быть, еще с самой эвакуации тут все осталось так, интерьер вроде соответствует тому времени, однако вещей, мусора, хлама – ничего этого нет, пару шкафов, диван, стулья, светильники.

Выхожу, пойду искать свою квартиру, она на шестом этаже, с лифта направо и еще раз направо, трехкомнатная. Шахта лифта пустая, на лестнице железные поручни срезаны. Испытываю щемящее чувство, то, что называют ностальгией, бегу по лестнице, как когда с родителями наперегонки, кто быстрее: они на лифте или я по лестнице – сейчас обгоню их и встречу довольный собой, а они будут меня хвалить, какой я спортивный у них и молодец, потом ловко открою электронный замок, прислонившись нагрудным карманом куртки, где карточка… Дверь в мою квартиру тоже не заперта, открываю ее будто с какой-то надеждой, что там все по-старому, что все хорошо, молодые отец и мать, наворачиваются слезы (хотя я обычно не сентиментален). Но в квартире никого нет, она такая же пустая, как и та, на первом этаже, здесь уже давным-давно никого нет. Вот наш большой раздвижной шкаф в коридоре, в спальне – кровать родителей и тумбочка, где стоял телевизор, в моей комнате – мой письменный стол и ортопедический стул (для исправления сколиоза), в гостиной – тот самый мягкий диван, где я чуть не свернул шею, исполняя сальто, на кухне – наш круглый стол, за которым легко помещалось много гостей, люстра эта на пружинке, ее можно опускать ниже. Заглянул в шкафы и тумбочки – пусто, а на кухне и в ванной нет сантехники, трубы срезаны. Та жизнь ныне кажется такой беззаботной, жили тогда, думается, лучше, несмотря ни на что, хорошее время было, искреннее что ли было, хотя, вполне возможно, это просто детские воспоминания, детский взгляд. Зашел в свою комнату, прилег на кровать, я, понятное дело, теперь и вполовину не влажу на нее, скрутился калачиком. Вот те обои с героями из мультфильмов, вот потолок со звездным небом, они должны светиться ночью, в темноте (накапливают свет за день), а вон в углу самая большая звезда, когда не спалось, то она постоянно мешала. Захотелось уснуть тут, вернуться в то время и не просыпаться больше.

Естественно, я не помню уже, какая была обстановка, когда мы уезжали, то есть что именно оставалось, оставалась ли одежда, предметы. Думаю, что часть вещей все же из квартиры убрали после нашего отъезда, багаж у нас был небольшой, да и дверь-то запереть должны были, а она вскрыта, замка никакого нет, но это и не кража или вандализм – следов взлома нет, беспорядка нет. Окна заменены, они затемненные, темно-желтое стекло, и наглухо закрыты, запаяны, похоже, герметичны.

В квартире я чувствую себя несколько более защищенным и не таким одиноким, как-никак дома. Поэтому решил сюда переехать, разместиться здесь. Только воды, жаль, нет и костер не разведешь, но с водой, может быть, как-нибудь решится, посмотрю еще в продовольственном пункте выдачи, а сырого просто брать не буду, чтоб не готовить. Сделаю так: сегодня схожу отоварюсь в продовольственном и вернусь к озеру, переночую, соберусь и к обеду, когда людей меньше, выдвинусь сюда.

[…]

отчетливо слышен гудок-сирена, он доносится из центра города, троекратный гудок, сейчас что-то около пяти часов вечера,

[…]

Вполне может так статься, что я первый человек извне, кто добрался до города, проникновения в Лабрум были, но ведь не известно никого, кто бы вернулся, мне уже несколько раз попросту повезло. Вообще, как подумаешь, поразмыслишь, то становится жутко, страшно и одиноко: цивилизация далеко, очень далеко, вокруг все иное, непонятное, постоянный туман неясной природы, и, главное, невероятных усилий будет стоить возвращение. Надо идти в центр, может, там что-нибудь прояснится, пока все смахивает на некую потустороннюю реальность с отголосками прошлого.

Утром почувствовал недомогание, и состояние быстро ухудшалось. Началась диарея, головокружение, озноб. Наверное, отравился чем-то, вполне вероятно водой, так как пил и сырую из озера, бактерии через самодельный фильтр, разумеется, могли попасть, отравления и следовало ожидать. Сейчас не пойду на квартиру, переезд откладывается на завтра, если самочувствие нормализуется.

Лежу, серьезно проняло, встаю только в туалет. Пью толченый уголь из костра, никаких лекарств с собой не брал, из медикаментов у меня только бинт и йод.

Вчера к вечеру немного отпустило, диарея прекратилась, понемногу приходил в себя. А утром, проснувшись, чувствовал себя уже вполне нормально, так что собрался и к полудню выдвинулся в город.

Сейчас понимаю, насколько самонадеянным поступком было пойти в зону с таким скудным снаряжением, не взял даже самых необходимых лекарств. К чему эта слепая самоотверженность…