Георгий Brooklyn - Будьте осторожны со своими желаниями

– Аня.

– Очень приятно, а подругу? – раздался тихий смех, но девушка не ответила.

– Стеснительная у тебя подруга, – подмигнул я Ане, – а я Антон, – представился я, встав с сиденья и поклонился, изобразив жест с воображаемой шляпой.

Девушки снова засмеялись, но их тут же заглушил бумажный шелест, заполнивший весь салон. Я растеряно осмотрелся. Пассажиры сидели как ни в чем не бывало, никто даже не шевелился.

– Девчонки, вы слышали это? – спросил я, садясь на место. В ответ последовало привычное молчание, которое меня начало порядком напрягать.

– Вы что, языки проглотили? – зло спросил я, и протянул руку в сторону девушек.

– Нет, – еле-еле расслышал я прямо перед тем как взять девушку за плечо. И тут же отдернув руку, начал глупо пялиться на нее. Я медленно поднял голову и посмотрел на Аню. Передо мной была обычная девушка с хорошей фигурой, но я четко почувствовал, что вместо плеча Ани схватил что-то другое, как будто кусок картона.

– Они злятся, не хотят… чтобы мы… говорили, – голос был шелестящий, печальный.

– Кто? Кто они? – тихо спросил я, отмечая, что в салоне опять нарастает шелестящий звук бумаги.

– Они, – громко и четко сказала девушка и вдруг начала блекнуть. Формы начали исчезать, как будто трехмерный мир начал превращаться в двухмерный. За считанные секунды передо мной сидело два картонных макета. Плохо соображая что происходит, я обернулся к салону и вопль ужаса вырвался из моих легких. Я упал с сиденья и вжался в конец автобуса.

Все пассажиры сидели на своих местах, но вот головы были повернуты в мою сторону на 180 градусов. Однако самым страшным было то, что все они были плоские, как из картона. На лицах застыли страшные гримасы с очень выразительными, как будто живыми, глазами. В салоне стоял невыносимый звук шелестящей бумаги и сквозь него до меня начали доноситься голоса.

– Уходи.. чужой.. не такой как мы.. чужой..

И все это звучало мерзким, шелестящим голосом. Не в силах вынести этих звуков я вскочил и понесся по салону к выходу, так как задняя дверь отсутствовала. Пробегая вдоль сидений чувствовалось как за меня кто-то цепляется, но оглянуться я не решился. Мощным ударом я попытался открыть дверь, у меня ничего не вышло. Я обернулся к водителю и тут нервы совсем сдали, за рулем сидел такой же картонный макет и с широкой улыбкой смотрел на меня. Тут я по-настоящему завыл, слезы хлынул из глаз. Прижавшись к двери, я сквозь пелену на глазах наблюдал как «картонные» незаметно для меня становятся все ближе и ближе. Вдруг автобус резко затормозил, дверь с противным скрипом открылась. Я кубарем вывалился из автобуса, дрожащими руками протер снегом лицо и взглянул вслед удаляющемуся автобусу. Сквозь заднее стекло на меня смотрел макет молодой девушки, который махал картонной деталью на плоском шарнире изображающей руку.

– Пап, папа, а кушать скоро будем? – маленькая, но крупная девочка с любовью смотрела на отца и дергала его за потертую штанину.

Мужчина повернул голову и посмотрел на дочь сверху вниз, в его больших глазах отражалась усталость и легкая грусть.

– Да милая, только потерпи немного. – ответил он и погладил дочь по голове.

– Ты устал?

– Да немного, в современном мире все труднее найти еду таким как мы, – он тяжело вздохнул, – иди милая поиграй пока что в игрушки.

Дочь понимающе посмотрела на него и пошла к своей кровати, где в углу стояла коробка с игрушками.

Мужчина грустно улыбнулся, наблюдая как она, тужась, подняла тяжелую коробку и высыпала содержимое на пол. Девочка радостно вскрикнула, обнаружив что-то в своих игрушках, которые, кстати, пополнялись раз в несколько дней.

Еще раз, вздохнув мужчина, открыл дверь на улицу, раздался страшный скрип заржавевших петель, глотнув свежего воздуха, а он посмотрел на крыльцо где лежал весьма объемный кожаный мешок. Он схватил его и с легкостью закинул за спину, и закрыл дверь, ночная прохлада быстро проникала в ветхую избушку, в которой они жили, где-то глубоко в лесу.

Избушка была небольшая, всего одна комната в которой помещались две небольшие кровати, коробка с игрушками, пару стульев и два стола, один огромный, а другой поменьше, обеденный.

На большой стол мужчина и закинул мешок, тот тяжело упал, было видно, что он весит много, но и мужчина был здоровяком, но вдруг из мешка послышался стон боли, мужчина нахмурился:

– Вот же незадача, а я думал, что добил его.

На звук стона прибежала девочка и с любопытством посмотрела на мешок:

– Папа, он разве не мертвый!?

– Нет, – озадаченно ответил он, – придется так разделывать.

– Ой, как здорово, – воскликнула девочка, – а можно посмотреть?

– Хм… – мужчина нахмурился, раньше он не приносил живую дичь домой.

– Ну, папочка! – заканючила девочка, – пожалуйста.

– Ладно, ладно, – улыбнулся отец, – только что по дальше.

– Ура, – взвизгнула он, и, забравшись по стулу, встала на обеденный стол.

Мужчина ухмыльнулся, после чего развязал мешок и, взяв его дно, резко дернул, на стол упала дичь. Дичь смотрела на, мужчину в глазах было недоумение и страх, сильный страх. Мужчина начал насвистывать, осмотрев внимательно дичь он достал целлофановый фарту и одел его, после чего начал проверять содержимое карманов дичи.

На пол полетели портмоне, часы, ключи, мелочь и прочий мусор, после достав ножницы он аккуратно разрезал одежду и выдернул ее из под дичи.

Дичь пыхтела и пыталась орать, но огромный кляп из тряпок хорошо справлялся со своей задачей, и мужчина достал огромный тесак и начал его затачивать.

– Пап, а что будет, ребрышки или отбивные? – спросила девочка.

– Хм… я думаю и то и другое. – Ответил он, и девочка радостно захлопала в ладоши.

Дичь только сейчас заметила девочку, и ее глаза еще больше расширились от ужаса, как раз в этот самый момент ей в бедро вошла холодная сталь мясницкого тесака.

Дичь кричала, но кляп заглушал ее крики, девочка звонко и радостно смеялась, а мужчина без устали махал тесаком, не забывая убирать в сторону отрубленные конечности. Кровь и ошметки плоти вылетали вместе с тесаком, все пространство комнаты было забрызгано кровью, девочка с восхищением смотрела на отца не забывая слизывать с рук кровь, которая в изобилии летела на нее, место для лицезрения разделки было выбрано удачно.

Закончив с разрубанием туши, мужчина отложил тесак и взял тонкий длинный нож, им он ловко отделял мясо от костей, кости он скидывал в отдельный алюминиевый таз.

– Милая вот и игрушки тебе новые, – заботливо сказал он, указывая на кости.

Когда с разделкой было покончено, он вышел на улицу где смыл с себя всю кровь, а в это время девочка затопила небольшую железную печь. Вернувшись в дом, он достал большую чугунную сковороду и поставил ее на печь, бросив в нее кусок жира, он подождал пока он растопится и начал выкладывать сочные куски мяса. Избушка наполнилась ароматом жаркого, девочка с нетерпением заглядывала в сковороду, а мужчины улыбался глядя на нее, пошарив в кастрюле он достал оттуда отрубленный мизинец и протянул ей: