Анна Величко - Дневник бороздящей ад

Улица завертелась перед моими глазами волчком, я упала на живот, вытянувшись на земле. Рюкзак упал рядом со мной, перевалившись на бок и порвав собственные лямки.

Нет!

Бродившие по улице люди замерли, мгновенно повернув ко мне головы. Их глаза белели, словно подернутые пленкой. Шаркающие шаги, что до этого наполняли улицу наравне с запахом тухлятины и холодным воздухом поздней весны, прекратились, и все шорохи на секунду ушли в никуда.

Странный звук резким ударом донесся до моих ушей, и когда я повернула голову в его направлении, то увидела бледную, высокую мужскую фигуру в сером костюме, что замерла у стены, уперевшись в нее лбом. Кровь текла по лицу «мужчины», что бился головой о кирпич с небольшой периодичностью, временами подключая к этому свои кулаки, которые уже были разбиты.

Вокруг него на дрожащих ногах замерли такие же, как и он, «люди».

Что с ними?.. Нет, я, конечно, понимаю, что с ними, но… Что это за?..

Не став дожидаться, пока «мужчина» закончит экзекуцию над самим собой, я медленно поднялась на ноги и подтянула к себе свой рюкзак, присмотревшись к лямкам, которые все же не порвались, а просто расцепились, после чего хрустнула блистером таблеток, вытащенных из кармана, закинув одну из них, обезболивающую, себе в рот и проглотив.

– Все хорошо… – неловко и неумело попытавшись успокоить саму себя, я невольно привлекла к своей персоне внимание, и «люди» резко повернули ко мне свои головы, хрустнув шеями и замерев, широко распахнув белесые глаза.

Их зрачки сужались и расширялись, я видела это, даже не приглядываясь. Эти фигуры, корявые и странные, просто смотрели на меня, не издавая ни звука. Они только дышали, да и то делали слишком тихо.

Улица манекенов… Смотрящих манекенов… На меня смотрящих… Жуть какая… Они еще и живые. Они ведь были такими же, как и я… А теперь что? Ничего… Заболели – и все, закончилась их жизнь… Оборвалась!..

Лучше не думать об этом.

Страх на мгновение охватил меня, в голову пришли самые страшные, самые жуткие мысли… Но ничего не произошло. Больные, прекратив наблюдать за мной, продолжили свои бессмысленные действия.

Собравшись с силами и, наконец, поправив лямки рюкзака, пытаясь при этом не шуметь лишний раз, я все же закинула вещмешок себе за спину и шагнула в сторону от широко распахнутой двери подъезда, переступив через лежавший под ногами кирпич.

Асфальт встретил меня своей сыростью и серостью, а сама же улица окружила меня мертвыми…

Больными!

…Больными «людьми», кирпичными стенами и мертвенным холодом.

Чувствуя чужие взгляды спиной, я ускорила шаг, пытаясь лишний раз не смотреть по сторонам, пытаясь не видеть всех этих… «мужчин», «женщин», что наблюдали так пугающе и странно.

В горле слюна смешалась с мокротой в липкий ком, который спустя несколько секунд оказался на земле, объединившись уже с кровью, которая украшала асфальт. Я поежилась, вытерев рот, после чего ускорила шаг, чувствуя, что сердце с трудом бьется в груди.

Все нормально… Все хорошо… Они ничего не заметили, а кровь не моя, значит, можно успокоиться. Можно… Но откуда тогда все это?..

Мысли в голову лезли самые мерзкие. Пройдя несколько метров, я все же повернулась в направлении звука шаркающих шагов, убедившись в том, что для его обладателей мои ковыляния были чем-то нормальным… или не раздражающим.

Просто вокруг меня не люди, а «люди». Ничего страшного в этом нет… Может, у них в головах та же каша, что и в моей…

Хах! Откуда мне знать? Откуда? У меня нет шанса хоть что-то узнать, потому что я… одна. Просто одна. Я осталась в одиночестве и без объяснений.

А вся моя семья уже не одну собаку, наверное, съела.

Связь в момент моего заражения оборвалась… Но с ними все уже точно не хорошо… Страшно-то как…

Слезы подступили к моему горлу единой волной, и я на ходу всхлипнула, пытаясь не сбавлять шаг, ни в коем случае не останавливаться.

Краснота, распространявшаяся вокруг моих глаз уже как два дня, дала о себе знать жжением, когда ладонью я попыталась вытереть слезы, что лезли наружу единым потоком и сжимали мою шею в спазме.

На пальцах остались чешуйки отставшей ткани, которые я стряхнула в пыль. Они были влажными и… гнилыми?

И это – моя кожа… Она не разлагается, нет… она обновляется, как же я надеюсь на это…

Но у меня в желудке только вода и обезболивающее…

– Как здесь… странно? – прервала я свои новые мысли словами, после чего взгляд мой уперся уже в красный автомобиль, одиноко стоявший близ желтевшего жухлой травой газона.

Водить я не умею… Жаль.

Хотя… стоп… Зачем мне это?..

На всякий случай обойдя машину по кругу, я убедилась в том, что она все еще на сигнализации, после чего отошла от нее на несколько шагов назад и поежилась, не в первый раз понимая, что улица такая… тихая. Не было никакого шума города, не было ничего, кроме тихих шагов и стонов.

Это меня пугало.

Воздух был ледяным и рвался вниз по моему горлу при каждом новом вдохе, когда я вновь шла куда-то, гонимая лишь собственным желанием идти.

Улица, улица, улица… Безжизненная, прекрасная улица окружает меня, словно клетка. У меня нет выхода из этого лабиринта, ведь его просто не может быть.

Я сама вышла из квартиры… Потому что не было более вариантов. Не на что жаловаться… Совсем. Но я продолжаю это делать.

Почему? Хочется…

Хах.

Здания высотой в десятки моих ростов тянулись вверх кирпичными и бетонными гробами. Они красные, они белые в синюю полоску, они разные, они казались мне просто огромными. По обе стороны улицы таких домов десятки, они складывались в единую линию и стремились вглубь города.

Я шла по асфальту, и следом за мной, а еще просто во все стороны, брели другие «люди». Я уже изучила их.

Да я вижу их насквозь, незачем таить это…

Они тощие, слабые, больные. Им не нужно ничего друг от друга и самих себя, даже от меня им ничего не требуется на самом деле. Они бродят туда-сюда, не ведомые никакими целями. Единственной пробуждающей их ото сна вещью является звук.

Как они отреагировали на мой голос… Это было так… странно. И резко. Повернулись, замерли и взглянули. Как какие-то зомби из книг… фильмов. Как какие-то мертвецы.

Жутко… Придется привыкать, да?

Видимо… То еще удовольствие будет…

Мало того, что я совершенно одна, так еще и нет шанса хоть кого-нибудь отыскать. Его просто нет, и это не смешно.

Медленно опустившись на землю у одной из стен, вжавшись спиной в холодный, не самый грязный кирпич, я расстегнула рюкзак, и тетрадь оказалась на моих острых коленях.

Она была такой грязной, растрепанной и странной… Она была дневником, единственной моей связью с прошлым и моей единственной надеждой на будущее.