Алджернон Суинберн - Эрехтей

Сладок вовремя каждый, на пользу идут нам дары,

День и ночь, не оставьте круженья — извечной игры,

Ночь усталый день нежит, день ночи приносит покой, 1140

Ночь послала нам сны, а потом разбудил свет дневной.

Нет превыше любви, и не сыщешь ты страсти честней, (антистрофа 1)

Жениха пыл слабее, и слабее любовь матерей,

Нежли эта, дитя, что всех вяжет силой своей;

Мать — Земля, то любовь ко вскормившей груди,

К почве предков и граду, что взрос посреди,

Где ручьи на равнине, а с гор течет воздух небес,

Свет и ветер в полях, и завесой тенистой встал лес.

Из всех мира племен нас сильнее отметила ты, (строфа 2)

Мы родные дети твои, и плоти твоей плоды. 1150

По названью они сыновья, тесной связи с землей у них нет,

Мы по сути твои, твоих тяжких трудов вспрявший цвет.

Нам из почвы тела создала, из ручьев твоих — кровь наших жил,

Вечной жизни исток твой нам душу и сердце омыл.

Нас не ветер доставил на брег, хладом вея от вод,

И не чуждое семя твой выносил чудный живот.

Это солнца стрела, раз ударив, зачала нас всех,

Разогрев тебя, Гея, и пронизав зеленый твой мех.

От луча той любви раскололась ты, как от огня,

Жизнь откликнулась жизни, раскаленным желаньем маня. 1160

Эту жажду и голод, создав, исцелил его дрот,

И любовь эта в сердце и жилах отныне живет.

Напоенный любовью, хлынул с неба кропящий поток,

И родился ребенок в тебе, что послал с дождем Бог.

В двух желание зреет, пока не сольются в одно, (антистрофа 2)

Тело будет лелеять дар солнца, златое зерно.

В свой сезон распускаются листья, сияют густые леса

Теплотою небесного брака — их омыла зачатья роса.

Были первенцы чудны от венчания неба с землей:

Всюду счастье, приплод, и рожденья идут чередой. 1170

Травы встали для стад, зреет колос, дар жизни растя,

Но лишь здесь из тебя родилось человечье дитя.

Все другие народы — как чуждый, случайный посев,

Полукровки; лишь мы твои дети — из всех!

Все иные сироты, не знают родителей, род не блюдут,

Мы из чрева плоды, им тобою лишь даден приют.

Кто из нас, о родная, всю кровь не захочет отдать

В благодарность тебе за дары, наша Гея, о Мать?

Кто из жителей суши, из тех, кого нянчила ты,

Будет в смерти славнее, чем мы, твоей почвы плоды? 1180

Благо будет для той, что, долги отдавая, (эпод)

Цвет юный вернет на тризне.

Не тягчил ведь тебя ее груз, мать родная,

Ты взрастила плод ее жизни.

На лице совсем не заметен страх,

И не видел слез никто на глазах,

Не позорил губ крик пощады,

Но предсмертная песня поток стремила,

В сердце девы чудная билась сила,

Что хранит собой стены града. 1190

ВЕСТНИК

Людей великодушных подвиги, страну родную

Любивших — записаны в металле, на камнях; деянья

Старинных дней воспеты; но нигде таких,

Что дух и взор людской в огнь превращают,

Афиняне, ни на высотах солнца, ни в земле,

Как бы отзвучьем совершенного на небе,

Слов более хвалебных для ушей Богов

Или людей не слышано, какие я принес.

Пришла ведь ныне к алтарю, которого жрецом

Смерть выступает, хладною рукою 1200

Глаза смыкая — встала дева перед ним,

Чей взор горит восторгом, как невесты взгляд,

Смеется, или праздником сияет брачной ночи

На башне торжества; уста её дрожат

От наслажденья гордого, которое не может

Страх близкой смерти погасить, прогнать

Со щек румяных; так ланиты воссияли,

И краше платья подвенечного объемлют стан

Ее власы, грудь закрывая, упадая до земли,

Все тело окружив, прекрасные изгибы, 1210

Как будто облако в лучах рассвета; и речёт

Она слова разумные, достойные мужчины,

Но взор девически спокоен: «Соплеменники мои -

Я с бОльшим чувством и согласьем отдаю

Себя за вас, чем к матери родной бы подходила,

Охотнее иду дорогой смерти честной,

Чем воин молодой на битву; обращаюсь

Лицом своим к темнейшей части храма,

Темь внешнюю согласно созерцая, отдаюсь

Богам, меня зовущим». И, внезапно проявляясь 1220

В тенях подобьем формы, голос Бога звучный

Ответил ей. «Благодарю за милость, что во благо

Страны позволит кровь мою пролить,

Твоей по имени, для исцеленья!» Жрец

К прекрасной белизне девического горла

Подносит острие, плоть рассекая, отделяя

Безгрешный дух от тела без порока;

И все, стоящие вокруг толпою, наблюдая,

Внимая — содрогаются, увидев роковой удар,

И стонут, и молчат потом тот срок, в который 1230

Счесть человек способен капли крови,

Текущие на пол и на одежды, окружая

Алтарь широким темным кругом, шире

Колодца, что питает нас водою, но теперь

Он суше этого ручья надежды чистой; а царица

Не проронив слезы, не издавая стонов,

Но как уходит сон из глаз проснувшихся, подобна

Бесплотным духам, исчезает из пределов

Людского зренья, уходя вовнутрь дворца,

Безгласно сев там до скончанья дня сего. 1240

ХОР

Был печальней жребий той, (строфа) [9] переводчик не смог точно определить, о какой героине греческих мифов идет речь.

Что под зимнею звездой

Восседает ныне камнем в Лидии снегах,

С вечною печалью на устах:

Ведь счастливей была прочих дщерей Богов, богоравна по предкам и мужу,

Но сразила детей, как стрелой, языком, и супругу изранила душу.

Ведь она, от ума возгордясь, (антистрофа)

С даром божьим утратила связь,

Слов красой, и своих уст огнем

Довела до гибели дом; 1250

Но ты не утратила чести и не погрузилась в гордыню от Божьих щедрот -

Дитя отвела на почетную жертву, навеки свой выкупив род.

ВЕСТНИК

Как цвет привит на цвет, так горе прививают

На горе новое, рождая слезный плод,

Бутоны и плоды тугие свежей боли; ибо

Вновь слухи понеслись сюда на крыльях мрачных,

О большем страхе бормоча, чем знали вы доселе,

Несчастья бедной жертвы превзойдя: лишь две

В венке сверкали, что страна вчера носила,

Венке девиц тройном; восплачьте, что сегодня 1260

Уж не одна отпала от того венца, ведома горем,

Какого мы не ведаем, и горькою любовью

К своей сестре, или сгорев душою от стыда

Смерть ближней пережить, или решив, что жизни

Всех трех желают боги за страны спасенье -

Желая рок оракула навеки закрепить,

Себя заклали обе у подножий алтаря,

Извергнув собственной рукою жизни; ужас

Весь город сотрясает, будто вихрь деревья,

Как листья палые — людей сердца трепещут, 1270

Объяты думой горькою, и потеряв надежду,

Горят предвиденьем, что та святая кровь

Детей убитых к ним прильнет и запятнает

Лицо страны, проклятье будто, что клеймит

Нечистый дух и голову виновного в злодействах -

Такого свой же грех сильнее своры гонит,

Даря бессонницу и страх до смерти; ныне час,