Александр Островский - Бедная невеста

Милашин.Почти незаметно.

Марья Андреевна.Ну, и слава богу! Станемте смеяться, станемте разговаривать о чем-нибудь о постороннем. Не были ли вы в театрах как-нибудь на-днях?

Милашин.Вы думаете меня обмануть и себя также. Для чего это? Ведь я знаю, что у вас на душе.

Марья Андреевна (топает ногой) . Я совсем вас не обманываю; мне, право, что-то вдруг весело сделалось. Давайте играть во что-нибудь. Ах, вот карты! Давайте играть в карты.

Милашин.Давайте, пожалуй, если вам угодно. (Садится к столу.)

Марья Андреевна.Во что же? В дураки давайте.

Милашин (сдает) . Поиграемте, поиграемте. Послушайте, Марья Андревна, вы притворяетесь. Вы не хотите, чтоб я видел ваши слезы. Зачем же вы от меня-то скрываетесь: я вам не чужой. Это досадно!

Марья Андреевна.Играйте, играйте, а то останетесь.

Милашин.Вы так горды, что не хотите мне позволить принимать в вас участие. Ведь это заметно, что вы притворяетесь.

Марья Андреевна.Что, остались! (Смеется.)

Милашин.Ну, что ж, остался. (Мешает карты, сдает.) Ведь это ужасно досадно! Это гордость! Вы меня этим унижаете, не считаете ни за что!…

Марья Андреевна.Вы принимаете! Еще принимаете. Ну, так вы опять остались! (Хохочет.)

Милашин.Ведь это невыносимо просто.

Марья Андреевна.Сдавайте, сдавайте. Что же вы!

Милашин сдает.

(Марья Андреевна задумывается, закрывает глаза платком и опирается на стол, потом утирает глаза и берет, карты.) Кому ходить, мне?

Анна Петровна входит.

Те же и Анна Петровна.

Анна Петровна.Что это у вас за смех?

Марья Андреевна.Да вот Иван Иваныч все остается. Вы совсем не умеете играть. Когда же мы, маменька, напишем ответ Максиму Дорофеичу? (Продолжает играть в карты.) Поблагодарите его за предложение и напишите, что я согласна.

Анна Петровна.Ты, Маша, согласна? Ну, спасибо тебе, утешила ты меня. Вот теперь я вижу, что ты меня любишь. Обрадовала ты меня… Уж так обрадовала, что и сказать нельзя… Вот, Иван Иваныч, у меня дочка… И красавица и умница. Где тут бумага была? Вот теперь вдруг-то и не придумаешь, что написать. (Берет бумагу и пишет.)

Марья Андреевна и Милашин играют в карты.

Марья Андреевна (Милашину) . Хоть бы поскорее это кончилось, моих сил больше недостает. (Встает.) Дайте, я вам помогу. Что вы пишете?

Анна Петровна.А вот: «Милостивый государь, Максим Дорофеич! Благодарю вас за лестное для нас предложение. Машенька согласна и просит вас сегодня на чашку чаю». Хорошо ли так-то? Уж я не знаю. А? Аль другое написать?

Марья Андреевна.Нет, прекрасно, прекрасно! Вот и отошлите поскорей.

Анна Петровна.Нет, в самом деле, хорошо? Иван Иваныч, хорошо?

Милашин.Очень хорошо.

Анна Петровна.А не надо ли чего прибавить?

Марья Андреевна.Нет, не надо, ничего не надо… довольно и этого. Пошлите поскорей. Дарья, Дарья!

Входит Дарья.

Пошли поскорей кого-нибудь с этим письмом к Максиму Дорофеичу. Ступай, Дарья, поскорей. Я не выдержу больше… Иван Иваныч, мне дурно!

Милашин подбегает, подает ей стул, Марья Андреевна сидит несколько времени в изнеможении, потом заливается слезами.

Анна Петровна.Машенька! Машенька! Что ты? Что с тобой?

Милашин (в сторону) . Что же это такое!

Марья Андреевна.Ничего, это пройдет. Мне дурно что-то. Не беспокойтесь.

Анна Петровна.Поцелуй меня, Машенька! Умница ты моя…

Марья Андреевна.Что, маменька, хороший он человек?

Анна Петровна.Хороший! Уж я не отдам тебя за дурного.

Марья Андреевна (в слезах) . Он меня станет любить? Если он меня будет любить, и я его буду любить.

Анна Петровна.Да о чем же ты плачешь-то, глупенькая?

Милашин.Неужели это вас удивляет, что Марья Андревна плачет? Это странно!

Анна Петровна.А что ж тут, батюшка, странного? Она сама объявила желание выйти за Беневоленского, а теперь плачет. Чем же не партия?

Милашин.А что ж особенно завидного в Беневоленском?

Анна Петровна.А то, что ты молод еще судить-то постарше себя. Он солидный человек, с небольшим в тридцать лет уж состояние имеет, делом занимается, а у вас все гулимоны да пошлости на уме.

Милашин.Состояние! А где взял он это состояние, спросить надобно. У нас совесть есть, оттого и состояния нет. Состояние нажить немудрено.

Анна Петровна.Да, поди вот, наживи, да тогда уж и разговаривай!

Милашин.Я и теперь могу рассуждать, кто честный человек, а кто нет. Счастье не в богатстве, а в душевном спокойствии. Соединить свою судьбу с таким человеком, которого, того и гляди, отдадут под суд…

Анна Петровна.Да, очень нужны мне все эти резоны! Я, батюшка, мать! Так, зря, дела не сделаю. Еще молод очень учить-то меня! Наживи-ка своих детей, да тогда и выдавай, как знаешь. Учить-то всякий умеет, а попробуй-ка за дело-то взяться, так и нет ничего. Все одни фантазии дурацкие. Вот тут с вами табатерку потеряла. О! чтоб вас! Дарья! Дарья!

Дарья (входит) . Что угодно?

Анна Петровна.Что глаза-то вытаращила! Сыщи табатерку!

Дарья уходит.

Милашин.Меня вы можете бранить, сколько вам угодно, а за что же должна гибнуть Марья Андревна?

Анна Петровна.Поди ты, я тебя и слушать-то не хочу. А она должна понимать, кажется, что такое мать для нее. Чего мне стоило ее вырастить-то. Надо мне видеть от нее какое-нибудь утешение. Полно плакать-то!

Марья Андреевна.Разве я вам, маменька, не угождала? Разве вы были недовольны мной когда-нибудь?

Анна Петровна.Что там про старое толковать, я того и знать не хочу. Легко ли дело, нужно мне очень помнить, когда ты мне угодила, когда нет. Вот теперь я вижу твою благодарность. Мать на старости лет ни дня, ни ночи покою не знает, женское дело, измаялась вся. Нашла ей жениха, что она и сама-то его не стоит, а она плачет да убивается, как будто я ей злодейка какая!

Марья Андреевна.Да ведь я, маменька, согласна.

Анна Петровна.Вижу я, как ты согласна-то.

Входит Дарья,

Что ты еще?

Дарья.Табатерку извольте.

Анна Петровна.Ишь тебя принесло, нашла время!

Дарья (идет) . Ну, раскудахталась,

Анна Петровна.Другая бы радовалась да не знала, как благодарить мать-то за такого жениха, а не то чтоб расстраивать. Мое дело женское, я женщина сырая, а тебе все ничего. Ты об матери-то и не думаешь, как бы мать порадовать.