Александр Островский - Бедная невеста

Милашин.Да так, я его не люблю что-то.

Марья Андреевна.Вы, кажется, никого не любите.

Входят Анна Петровна с Добротворским.

Те же, Анна Петровна и Добротворский.

Добротворский.Так вот, сударыня, дело-то какого роду.

Анна Петровна.Понимаю, понимаю, Платон Mapкыч. (Садится к столу и наливает чай.)

Добротворский.Здравствуйте, матушка барышня, что это вы не веселы?

Марья Андреевна.Да чему же мне радоваться-то, Платон Маркыч?

Добротворский.Да и то правда. Неурожай нынче, барышня, на женихов-то, неурожай.

Анна Петровна.Чаю не угодно ли?

Добротворский.Выпью-с. Не с чего невестам веселым-то быть. Ну, да уж для вас, матушка барышня, постараюсь отыскать хорошего – будете благодарить. Я еще папеньку вашего знал покойного: благодетель для меня был. Так уж не извольте беспокоиться, постараюсь. Пожалуйте ручку.

Марья Андреевна.Нет, зачем, Платон Маркыч!

Добротворский.Ничего-с, пожалуйте. (Целует руку.)

Анна Петровна.Подвигайтесь, Платон Маркыч, сюда поближе.

Анна Петровна и Добротворский садятся с одной стороны стола, а Марья Андреевна и Милашин с другой.

Добротворский.Слушаю, сударыня! Народ то нынче, я говорю, сударыня, поизветреничался, женихов-то трудно искать. В наше-то время, когда мы-то были молоды, бывало, чуть мальчик пооперится, поступит на службу, глядишь – женится. Тогда, сударыня, Анна Петровна, холостых-то что-то мало было и видно, а у нас в суде, так, поверите ли, ни одного холостого чиновника не было. А нынче как живут молодые люди, так только дивиться надо. А уж это непорядок.

Анна Петровна.Какой уж это порядок! Что хорошего! Ох, да никак я вам сахару-то забыла. Что, Маша, положила я сахару Платону Маркычу?

Марья Андреевна.Положили, маменька.

Добротворский.Что вы, сударыня, изволите говорить?

Анна Петровна.Говорю, что хорошего, – нехорошо.

Добротворский.Нет, как можно, что хорошего! В наше-то время совсем не так было. Вот оно и невестам-то веселей было: долго-то не засиживались; разве уж которая с каким-нибудь недостатком телесным, горбатая там какая, да и теми не брезгали. Вот у моей у невестки, сударыня, шесть пальцев было на правой руке, мать-то все ахала, что, говорит, не возьмут…

Анна Петровна.Скажите!

Добротворский.Хороший человек взял – и ничего. Так я и говорю, сударыня, что невестам-то веселей было, задумываться-то было не о чем.

Марья Андреевна.Да я совсем об этом и не думаю.

Добротворский.Как, чай, не думать, барышня! Не скажете только, а то как не думать! Конечно, дело девичье: этого не говорят, как будто от совести; а то как не думать, все думают. Так ли я, сударыня, говорю?

Анна Петровна.Так, Платон Маркыч, так, уж что толковать! Не хотите ли еще чашечку?

Добротворский.Пожалуйте. Вот, матушка барышня, и ваша маменька то же говорит. (Говорит потихоньку с Анной Петровной.)

Милашин.Дурак!

Марья Андреевна.За что вы его браните?

Милашин.Он вас совсем не понимает! Он думает, что вы так же о женихах хлопочете, как невестка его, у которой было шесть пальцев.

Марья Андреевна.А пусть его думает, что хочет; он очень добрый человек.

Милашин.Однако что они там шепчут?

Марья Андреевна.Что-нибудь о своих делах.

Добротворский (вполголоса) . Прекрасный, сударыня, человек, и молодой еще, очень молодой. Он секретарь.

Анна Петровна.Что?

Добротворский (громче) . Секретарь, говорю. Чин небольшой – да место хорошее. Всего у него в доме много, лошади свои.

Анна Петровна.Что? Не слышу.

Добротворский.Лошади свои.

Марья Андреевна. Что такое он говорит?

Милашин.Это что-то интересно.

Анна Петровна.Послушай-ка, Машенька, Платон Маркыч какое нам одолжение делает: нашел человека, который хочет взяться за наше дело. Говорит, что очень хороший молодой человек.

Добротворский.Прекрасный, барышня, человек а уж делец какой – беда!

Анна Петровна.Никак я про вас-то и забыла, Иван Иваныч. (Наливает ему чай.) А не пьет он, Платон Маркыч?

Добротворский.Как, чай, не пить, да должно быть, немного: кабы много пил, так бы слышно было.

Анна Петровна.Вот, Машенька, хорошо, кабы ты ему понравилась.

Марья Андреевна.Да вы, маменька, опять за свой разговор.

Анна Петровна.Ах, боже мой! Что ж такое за важность! Ты ведь его еще не видала; посмотришь, может быть и самой понравится.

Добротворский.Мы, сударыня, с ним к вам приедем.

Анна Петровна.Ах, Платон Маркыч, как я вам благодарна! Уж я, право, не знаю, как вам это и выразить! Сами видите, наше дело женское, что мы знаем. Так только маешься.

Добротворский.И, сударыня, что это вы говорите! Я вашему супругу покойному много обязан был… По гроб не забуду. Благодетель мне был, дай ему, господи, царство небесное, место покойное. Чем же мне ему заплатить-то? Ну, стар стал, не на все ума хватает.

Марья Андреевна (встает) . Вы слышали, Иван Иваныч?

Милашин (встает) . Слышал. Это ужасно!

Марья Андреевна.Вот это у нас вечно такой раз говор.

Милашин.Я не знаю. Я не могу притти в себя. Одна мысль, что вы когда-нибудь будете принадлежать другому, убивает меня. Я, кажется, этого не перенесу.

Марья Андреевна.Вы все о себе. Вы обо мне-то подумайте хоть немножко.

Милашин.Что же об вас-то! Вы посмотрите, может быть, он вам понравится. Вы будете счастливы. Что ж! Я готов пожертвовать даже жизнью, чтобы вы были счастливы.

Марья Андреевна.Это что такое! Полноте, перестаньте. Пойдемте в сад.

Уходят.

Добротворский.Так мы завтра приедем, сударыня. Об деле потолкуем, да он Марью Андревну посмотрит. Может, она ему и понравится. Вот два дела разом и сделаем.

Анна Петровна.Хорошо бы, Платон Маркыч, очень хорошо. Тяжба-то эта у меня из головы нейдет, – ночи ведь не сплю. Ну, как дом-то отнимут, куда я денусь? Да и Машеньку-то уж пора выдавать, право, пора.

Добротворский.Чего, матушка, ждать! Самое время. Покорно благодарствуйте, сударыня! (Перевертывает чашку.) Прощенья просим.

Анна Петровна.Прощайте, Платон Маркыч; так мы ждать будем.

Добротворский.Хорошо-с.

Уходят.

Сцена представляет небольшой тенистый сад: направо от зрителей скамейка, сзади которой большой куст. Хорьков сидит на скамейке, повеся голову,