Александр Островский - Сердце не камень

Вера Филипповна.Я и не возношусь. Я всегда и перед всяким смириться готова.

Аполлинария Панфиловна.Как думаешь, на что женщине дана душа-то хорошая?

Вера Филипповна.Чтоб ближних любить, бедным помогать.

Аполлинария Панфиловна.Только? Кабы это правда, так одной бы души с женщины-то и довольно. А то еще ей дано тело хорошее, больно красивое да складное… это для чего? Вот и понимай как знаешь!

Вера Филипповна.Не разберу я тебя, Аполлинария Панфиловна.

Аполлинария Панфиловна.Да что тут разбирать-то! Помнишь, я тебя просила об одном человеке, так он в передней дожидается.

Вера Филипповна.Кто же такой?

Аполлинария Панфиловна.Ераст; хочешь ты – принимай его, не хочешь – не принимай, твоя воля. А я к Потап Потапычу пойду. (Уходит.)

Вера Филипповна, потом Огуревна.

Вера Филипповна. (садится к столу и подпирает голову рукой) . Что она сказала! что она сказала! Нет, не надо мне его… зачем он! А может… он нуждается? Ну, пусть через людей скажет, что ему нужно. А коль видеть хочет? Не всякую нужду-то людям поверишь. Словно как я боюсь его… Да нет, чего бояться!… Обидел он меня, кровно обидел… Так как же это… неужто я до сих пор ему не простила? Ужели в самом деле не простила? А надо бы простить. Грех ведь – это грех… Разбойника, который хотел убить меня, я простила, а его не прощаю… Какой грех-то… какой грех-то! (Громко.) Огуревна!

Входит Огуревна.

Ераст в передней?

Огуревна.Там, матушка.

Вера Филипповна.Ну так… (Задумывается.)

Огуревна.Что, матушка?

Вера Филипповна.Пусть он… пусть он войдет сюда.

Огуревна уходит. Входит Ераст.

Вера Филипповна и Ераст.

Вера Филипповна.Здравствуй, Ераст!

Ераст.Честь имею кланяться.

Вера Филипповна.Как ты поживаешь?

Ераст.Лучше требовать нельзя; место имею отличное, две тысячи рублей жалованья получаю.

Вера Филипповна.Ну, слава богу! Очень рада за тебя. (Молчание.) Ты меня зачем-то хотел видеть?

Ераст.Точно так-с.

Вера Филипповна.Зачем же? Ведь уж ты теперь не нуждаешься.

Ераст.Я пришел затем-с… вот чтоб сказать вам, что я хорошо живу.

Вера Филипповна.Ну, спасибо тебе. Это радость для меня немалая.

Ераст.Да еще…

Вера Филипповна.Зачем еще-то?

Ераст.Пожалеть вас.

Вера Филипповна.Что ты, бог с тобой. Нашел кого жалеть! Я так счастлива, как в раю живу!

Ераст.Так ли-с ?

Вера Филипповна.Чего мне еще? Я теперь полная хозяйка всему, у меня больше, чем надо – на добрые дела тратить могу, сколько хочу. Какого ж еще счастия?

Ераст.И, значит, вы живете в полном удовольствии?

Вера Филипповна.В полном удовольствии, Ераст.

Ераст.А я так понимаю, что вы только сами себя обманываете.

Вера Филипповна.Да что с тобой? Как ты знать можешь? Я сама-то себя лучше знаю.

Ераст.Не знаете. Вы очень любите людей-с и полагаете, что этого довольно?

Вера Филипповна.Да, конечно, довольно.

Ераст.Нет, мало-с. Ежели я кого люблю, а меня на ответ не любят, так какое же мне удовольствие!

Вера Филипповна.Ты про другое говоришь; ты про то говоришь, чего я знать не хочу.

Ераст.Нет, не про то самое. Вы теперь всех людей любите и добрые дела постоянно делаете, только одно у вас это занятие и есть, а себя любить не позволяете; но пройдет год или полтора, и вся эта ваша любовь… я не смею сказать, что она вам надоест, а только зачерствеет, и все ваши добрые дела будут вроде как обязанность или служба какая, а уж душевного ничего не будет. Вся эта ваша душевность иссякнет, а наместо того даже раздражительность после в вас окажется, и сердиться будете и на себя и на людей.

Вера Филипповна.Правда ли это?

Ераст.Зачем же я буду лгать. Я лгать пробовал, да ничего хорошего не вышло, так уж я зарок дал А если бы вы сами настоящую любовь и ласку от мужчины видели, совсем дело другое-с; душевность ваша не иссякнет, к людям вы не в пример мягче и добрей будете, всё вам на свете будет понятней и доступней, и все ваши благодеяния будут для всякого в десять раз дороже.

Вера Филипповна.Может быть, это и правда; да что ж делать-то, нельзя.

Ераст.Я так думаю, что можно. Отбросьте гордость; не гоните того человека, который вас полюбит, не обижайте его!

Вера Филипповна.Я замужняя женщина.

Ераст.Так что ж за беда! Потап Потапыч уж не жилец на свете, доктора говорят, что он больше месяца не проживет. Притом же если умный человек, так он поймет ваше теперешнее положение, будет себя вдали держать и сумеет благородным образом своего термину дождаться.

Вера Филипповна.Ты давно ли так умен-то стал?

Ераст.Давно-с. Я не то что другие из нашего брата, которые только и знают, что по трактирам шляться; я все больше к умным да к образованным людям в компанию приставал; хоть сам говорить с ними не могу, так по крайней мере от других занимаюсь.

Вера Филипповна.Да, умные твои речи, только слушать их грех.

Ераст.Как вы, однако, греха-то боитесь! Вы, видно, хотите совсем без греха прожить? Так ведь это гордость. Да и какая ж заслуга, ежели человек от соблазну прячется? значит, он на себя не надеется. А вы все испытайте, все изведайте, да останьтесь чисты, непорочны – вот заслуга.

Вера Филипповна.Ох, да!

Ераст.От врагов прячутся-то, а не от тех, кто любит. Поверьте душе моей, что кто вас истинно любит, тот злодеем вашим не будет.

Вера Филипповна.Да хорошо, хорошо, я верю.

Ераст.Так будьте хоть несколько поснисходительнее к тем, кто вас любит.

Вера Филипповна.Хорошо, хорошо, мы об этом после поговорим.

Ераст.Значит, вы мне позволяете навещать вас хоть изредка.

Вера Филипповна.Что ж, заходи… только я редко свободна бываю.

Ераст.Уж я найду время. Так я буду в надежде-с?

Вера Филипповна.Не знаю, Ераст, на что ты надеешься; только надежды отнимать я не буду у тебя. Надежду отнимать у человека – грех… Прощай, Ераст.

Ераст.Если я что вам неприятное… так извините-с.

Вера Филипповна.Нет, что ты! Скорей же я… Меня извини.

Ераст вздыхает, кланяется и уходит. Вера Филипповна сидит у стола в задумчивости.

Из двери налево входят Аполлинария Панфиловна, Каркунов; одной рукой опирается на палку, под другую его поддерживает Xалымов.