Георгий Полонский - Репетитор

- А он: мне, говорит, казалось, когда садятся рядом два человека, говорящие по-русски, и кладут перед собой Пушкина там или Толстого, - общее между ними возникает, должно возникать…

- Слушай, а он не баптист? - засмеялась Инка. - Странный какой-то…

- Вот, говорит, у вас лежит Белинский. Его статьи, когда они впервые выходили, студенты читали вслух и обсуждали артельно, в этом был свой большой смысл… А я говорю: ну да, они объединялись в это время. Против царя и крепостного права. А мы с вами - зачем будем объединяться?

- Вот именно! А он?

- Нахмурился. На выход подался. Я, говорит, снимаю свое предложение…

- А ты?

- А я говорю: не-не-не, предложение очень подходящее, я его почти принимаю. Только сознайтесь, говорю: захотелось немного приударить за мной?

- А он?

- Погоди. Нормальное, говорю, желание. И зачем его прятать за какими-то студентами, которые в том веке сходились читать Белинского и давно померли?

- Все правильно говоришь, по делу. А он?

- Помрачнел еще хуже. Нет, говорит, Катя - я трезво смотрю на свои данные. И эту вашу гипотенузу мы больше не будем развивать. Нет, вру: не "гипотенузу", конечно, а это…

- Гипотезу?

- Да! Ее.

- Интересное кино… Эту не будем - а какую ж тогда развивать? Мудрено что-то.

…Тесен курортный пятачок, еще теснее он делается в пасмурную погоду. Видимо, так можно объяснить появление в этой "стекляшке" Ксении Львовны Замятиной с какой-то приятельницей. Катя сдавила Инкину руку. Испуганным шопотом объяснила:

- Бабка его!

- Которая? С голубой сединой? Так это ж актриса… как ее? Известная… сейчас вспомню.

- Замятина. Только ты не так сильно зыркай…

- Замятина - его бабка?! - Инку, похоже, это известие нокаутировало.

Какие-то неоткрытые наукой волны или токи, видимо, все-таки существуют, потому что Ксения Львовна осмотрела обеих девушек внимательно. Почему-то именно их! Но к моменту, когда она понесла от стойки свое мороженое, они уже выскочили вон.

- Ну и ну, подруга! - потрясенно приговаривала Инка. - Ну и семейку ты подцепила…

- Я? Сама же видела: мы не знакомы! Я даже не знала, что она популярная…

- Внучек вас познакомит не сегодня, завтра - в чем проблема? Настолько близко может познакомить, что старуха не обрадуется… Но как же ты не знала? На обложке "Советского экрана" была она? Была! По второй программе, по ящику недавно кино с ней давали? Давали! Звезда, что ты! Ну, правда, бывшая. Тебя тогда еще практически не было, но то поколение ее очень даже обожало…

- А я еще подумала: с какой стати их поселили на 8-м этаже? На восьмом же директор селит самых-самых! Табаков, помню, там жил, Джигарханян, Эдита Пьеха…

У Инки вдруг сделался затуманенный, усмешливо-дальновидный взгляд и, ревизуя этим взглядом Катю с ног до головы, она сказала:

- Замятина, стоит ей захотеть, может наладить тебя в артистки! Ей это так же просто, как нам сейчас окунуться сходить…

- Смеешься? - обомлела Катя.

- Да почему? - Инка фыркнула возмущенно. - Почему мы до того себя не уважаем, что нам и замахнуться на такое смешно? А вот мы замахнемся!

- Да зачем она это будет делать?! У меня с этим ее внуком ну ничего же нет!

- Соображаешь! Так надо, чтоб было!

Этот разговор об искусстве имел место в парке, где резная деревянная скульптура изображала животный мир и всякую сказочную всячину. Можно было посидеть на огромном Питоне или на Кабане, устроиться в тени кого-нибудь из сохатых, повстречать Лешего или Сатира или Русалочку…

- Конечно, для чужой она палец о палец не ударит. У таких людей палец о палец - это ой как непросто! А вот если бы ты доросла до невесты…

- Ну что ты говоришь, Инка! Я уже дорастала один раз… И что хорошего? Ты научила б лучше, как на письма Костиковы отвечать! И брат его меня достает: все ездит с проверочками…

Инка, скучая, пожала плечом:

- Говорили про философа и его бабку. Вдруг - про Костика ни с того ни с сего… не по повестке дня выступаешь. - Она глянула на часы. - Ой, нет, на сегодня повестка вся, пора в заведение. Да, кстати, если уж про Костика… Помнишь твое с ним фото, когда он в отпуске был? Снимок увеличили, наша Велта считает его первоклассным по содержанию и по исполнению, поэтому, говорит, место ему - на витрине!

- Не надо, Инка! Мне этого сейчас совсем не надо!

- Я-то понимаю. Попробую отговорить. Так идем? Провожай назад теперь. Понимаешь, я с философами дела не имела, врать не хочу, но я имела с физиком-теоретиком, это близко. В 26 лет - плешивенький, глаза печальные…

О романе с физиком дослушать не вышло: подруги уже покидали парк.

На пляже работали кинематографисты.

Эпизод, который предстояло снять, состоял в следующем. Лето 42-го. Поздний вечер над окуппированным приморским городком. Одинокая пловчиха в воде. Посреди блаженства она вдруг видит, что на берегу, где сбросила она свое клетчатое платье и туфли, вырос враг - офицер абвера. Он вспоминает что-то. Достает из бумажника фотографию: там девушка в этом самом платье. ТОЖДЕСТВО! Офицер поздравляет себя с удачей, он не сомневается, что она от него не уйдет, он даже не утруждается расстегнуть кобуру… Но девушка пока еще вольна выбрать между ним и грозной беспредельностью Балтики… между той гибелью и этой - понимайте так… "Ком!" - дружелюбно зовет ее немец. - "Ком, фройлян!". Вот и все.

Было все, как полагается: камерваген, тонваген, операторская тележка (ей предстояло достаточно быстро двигаться по вязкому песку - понадобились рельсы); шла длительная возня со светом и вся та вялая, аритмичная, изнурительная для нервов суета, которая, на взгляд непосвященного, имеет мизерный К.П.Д., а на самом деле является нормальным фильмопроизводством.

Ну и, конечно, зеваки, много зевак, их отгородили с двух сторон шнуром на колышках. Третью сторону образует береговая линия, она в кадре, там ходит в белом мохеровом халате актриса, ее щадят пока, в воду не загоняют. С четвертой стороны зевакам тоже не место: оттуда появится - уже, впрочем, появлялся дважды в ходе репетиции - актер, играющий немца.

Среди зрителей, совсем близко от ограждения - Катя. К ней пробивается тот самый проживающий в Доме им. Неждановой Виталий, который так по-свойски обращался с ней там, в баре. Вот и сейчас он берет ее за плечо:

- Объясняю. Режиссер - вон тот, вельветовый. Предыдущую картину запорол, но он зять одного корифея из Госплана - так что пришлось простить и доверить новую… Немца играет восходящая звезда из вашего Рижского ТЮЗа… Про сценарий не скажу, не читал, но второй оператор - мой партнер по теннису - говорит, что это будет перепев Бергмана. Разумеется, "для бедных".

- А белый халат - он чей? - спросила Катя. - Ее личный или ей дали погреться?

- Будет выяснено, - подавил смешок Виталий. - Твои интересы в искусстве, Катюня, - они шире и глубже моих слабых познаний…