Бранислав Нушич - Госпожа министерша

Яков. Я говорил тебе, Живка, ничего у меня не получается, за что я ни берусь. Надо бы, пока я был молод, учиться, нет, не вышло; был чиновником – опять не получилось; пробовал торговать – и тут все наоборот. Я всегда себе говорил: «Подожди, Яков, настанет и твой день». Вот он и пришел. Думаю, ты достанешь мне какую-нибудь концессию, ну, например, на вырубку каких-нибудь казенных лесов. Знаешь, раз ничего другого не подвернулось под руку, то и концессия может пригодиться.

Каленич. В самом деле, вам это подойдет, а государству совершенно ничего не стоит. Ведь не государство сажало леса, и нечего ему жалеть, если их рубят. Это вполне возможно. Запиши, дядя Васа: пусть рубит казенный лес, в конце концов какой же он министерский родственник, если у него нет права вырубить хотя бы небольшой участок.

Живка. А ты, Сава?

Сава. Я, Живка, скажу кратко. Очень прошу как кровный родственник отхлопотать мне государственную пенсию.

Живка. Но ведь ты никогда не был чиновником?

Сава. Не был!

Живка. И никогда не был ни на какой службе?

Сава. Не был!

Живка. Но как же тогда я выхлопочу тебе пенсию?

Сава (уверенно). Ну так, как гражданину. Столько народу получает от государства пенсию, а почему же у меня ее нет?

Васа. Но, Сава, те, кто получает пенсию, служили государству.

Сава. Если бы я служил государству, я пришел бы просить пенсию не к Живке, а просил бы ее у государства. Какая же она министерша, если ничего не может выхлопотать для своих?

Каленич. Это дело несколько сложнее. Ты, дядя Васа, запиши: дяде Саве – пенсию, а тетя Живка и я подумаем, можно ли это дело как-нибудь сладить. (Живке.) Позвольте теперь мне, тетя, рассказать вам свой случай. Меня год назад выгнали со службы. Пропала из моего ящика одна бумага, и в результате этого изменилось решение. Не вижу, в чем тут я виноват, ведь в конце концов бумага есть бумага, а погубили-то живого человека, а не бумагу. И потом, пропадали ведь и раньше из моего ящика бумаги – и ни с кем ничего, а тут напустился на меня один инспектор, чуть даже под суд не отдал. Это дело было и прошло. И я, как видите, целый год терпеливо жду, чтобы его забыли. Не знаю, может быть, о нем и не забыли, но так как тетя Живка теперь министерша, можно приказать забыть. Я не хочу ничего другого, только исправить несправедливость, то есть вернуться на службу. Но должен напомнить, что я не могу согласиться на простое возвращение на службу, без сатисфакции за учиненную мне несправедливость. Я должен вернуться с повышением, чтобы, со своей стороны, забыть нанесенную обиду. Вот и все, что я хочу. Дядя Васа, запишите, пожалуйста: «Перу Каленича вернуть на службу с сатисфакцией». (Заглядывает в листок Васы.) Записали «с сатисфакцией?

Васа. Записал!

Каленич. А теперь позвольте, тетя Живка, поблагодарить вас от лица всей нашей родни за то, что вы выслушали наши пожелания, и просить вас по-родственному заняться ими и выполнить. Как видите, желания наши скромны, а у вас есть возможность их исполнить, почему бы вам не доставить радость своей родне, а мы все с благодарностью будем о вас вспоминать.

Живка. Хорошо, хорошо. Все, что могу, сделаю. Почему же не сделать?

Каленич. А теперь разрешите сказать до свидания, ведь мы вас и так слишком долго задержали. (Целует ей руку, и все встают.)

Живка (вспоминает). Постойте, я дам вам свои визитные карточки на память. (Берет со стола шкатулку и дает всем подряд.) Вот, вот… даром, на память.

Соя. Я вставлю ее в рамку зеркала.

Яков. Спасибо! Большое спасибо.

Каленич. Прошу вас, дайте мне две!

Савка (после того, как все получили визитные карточки). Счастливо оставаться, Живка.

Живка. Ну, ну, не сердись!

Даца (целуя ее). Ради бога, постарайся, Живка!

Панта. Господь с тобой, устрой мне!

Соя (целуя ее). Окажи мне, Живка, милость!

Сава. Прошу тебя, Живка, не забудь!

Яков. Ради бога!

Все эти фразы, как и при входе, произносятся почти одновременно, одна за другой.

Каленич (целуя ей руку). Только теперь я понял мою покойную мать, которая двадцать лет назад сказала на смертном одре: «Сынок, ты остаешься на свете не один; если тебе что в жизни понадобится, поди к тете Живке, министерше, она тебе родня».

Соя (вся толпа уже пошла к дверям, она за ними). Если из моей просьбы ничего не получится, буду держать на аттестат зрелости.

Даца. Ты его выдержала, как только ходить начала!

Соя. Собака лает, ветер носит!

Уходят, бранясь. Как только вся толпа оказалась наружи и дверь закрылась, послышался пронзительный вопль. шум и крики тех, кто разнимает женщин.

Живка (оставшемуся Васе). Беги, Васа, подрались!

Васа. Вот твари! (Убегает.)

Живка, Анка.

Живка (усталая падает в кресло). Ух!

Анка (прибегает с улицы). Барыня, ваши две родственницы вцепились друг другу в волосы.

Живка. Пусть дерутся, меня это не касается. Устала так, будто целый день копала. Пойду прилягу немного, смотрите, чтобы меня никто не беспокоил. (Уходит.)

Анка идет к средней двери и, приотворив ее, смотрит, что делается на улице. Брань понемногу затихает, крики удаляются.

Чеда, Анка.

Чеда (после небольшой паузы отворяет дверь и сталкивается лицом к лицу с Анкой. Он одет все еще по-праздничному, так, как ушел из дому). Ах, какая приятная встреча! Вы меня ждали, Анка?

Анка. Конечно!

Чеда. Идите к себе в комнату, а я за вами.

Анка. Правда?

Чеда. Идите и ждите!

Анка (подставляет ему лицо). Поцелуйте меня задаток!

Чеда (целует ее). С удовольствием. Чудесный задаток!

Анка. Ухожу и жду! (Уходит.)

Чеда, Риста.

Чеда закуривает папиросу.

Риста (после небольшой паузы появляется в дверях, также одетый в парадный костюм. Несет будет). Кланяюсь, добрый день. Можно войти?

Чеда. Пожалуйста, прошу!

Риста. Честь имею представиться. Риста Тодорович, торговец кожами.

Чеда (удивлен). Как, с вашего разрешения?

Риста. Риста Тодорович, торговец кожами.

Чеда. И почетный консул Никарагуа?

Риста. Так точно!

Чеда. Не может быть! Э, приятно, особенно мне приятно с вами познакомиться.

Риста. С кем имею честь?

Чеда. Подожди, прошу, позволь говорить тебе «ты». Постой, пожалуйста, дай мне на тебя посмотреть! (Отодвигается и рассматривает его.) Э, как ты сказал? Значит, ты и есть Риста! Это мне и в самом деле Приятно!

Риста. А с кем я имею честь?

Чеда. Я-то? Ты меня спрашиваешь, кто я? Я… как тебе сказать, я, братец, дядя Васа, Живкин дядя.

Риста. Значит, вы дядя Васа? Очень приятно. А я, ей-богу, думал, что вы гораздо старше.

Чеда. Нет.

Риста. Я о вас слышал, и мне очень приятно с вами познакомиться.