Александр Грибоедов - Молодые супруги

Пременчивости тень убийственна тому,
Кто вверился, как я, блаженству своему. —
Постой, что давеча она тебе шептала?

Вот, видно, на меня опять сомненье пало.
Весь толк о шляпке был; ты, верно, слышал сам?

Неправда, выдумка, я вижу по глазам.
Скажи мне истину сейчас – или ни слова.

По крайней мере, нет тут ничего такого,
Что неприятность бы могло тебе подать.

К чему ж таинственность?

Я обещал молчать.

Довольно.

Что с тобой? в лице весь изменился.

Тебе, знать, чудится.

Ну, право, рассердился.

Я… ничего.

Постой, куда же ты пошел?

Я так…

Куда, скажи?

Здесь воздух мне тяжел.

И это был Арист! он может быть ревнивым!
Так! вертопрахам он пример велеречивым;
Блаженства сущностью они не дорожат:
Его утративши, по нем же загрустят.

Вы скоро съездили.

Не правда ль, торопливо?
Не менее того мой выезд пресчастливый;
И в сей записочке еще подтверждено,
Что в пользу дело всё Ариста решено.
Прочтите, – с сим письмом слуга мне повстречался.
Успехом наконец пой поиск увенчался.

Я поздравляю вас.

А что Арист?

Пропал.
Отчаянно брюзглив и недоверчив стал;
Любезные черты ревнивца он являет.

Что неожиданно его переменяет?

Что хочет женщина, то сбудется всегда.

Какие случаи бывают иногда:
Я радуюсь тому, о чем иная плачет;
Мой муж ревнив!

И как!

Сафир! что это значит?

То значит, что ему досталось унывать.

О! я берусь его достойно наказать:
От дядюшки письмо я утаю до срока,
Его промучаю весь день.

Ах! как жестоко!

Мной чувства жалости совсем отдалены;
С ума его сведу.

По милости жены
Не первый попадет в число он сумасшедших.

Нет! а раскается он в шалостях прошедших,
Ручаюсь вам за то.

Признаться, что Арист
Пред вами совестью своей не очень чист
И наказания примерного достоин.

И накажу его, он может быть покоен.

А чем? не этим ли письмом?

Чем бог послал.
Отдайте мне его, чтоб он не увидал.

И так сбылись мои правдивые сомненья!
Скажи, бессовестный, еще в недоуменьи
Не знаю, как судить мне по твоим словам:
Помощник, что ли, ты иль обольститель сам?

К кому такая речь?

Замешаны мы оба.

Уж боле не к лицу невинною особой
Прикидываться вам: сей день вас обличил;
Довольно времени я легковерен был.

Одумайся, Арист.

Он в полном ли рассудке?

О! бросьте наконец безвременные шутки.
Скажи, суда́рь!.. Иль нет, оставь покуда нас;
Мы лучше свидимся с тобою через час,
Тогда произойдет короче объясненье.

Но что ввело тебя в такое исступленье,
Скажи причину нам?

Оно у ней в руках.

Письмо!

Неу́жели вы ощутили страх?

Дай мне тебе сказать…

Мне слушать недосужно.

Одно…

Не надобно.

Лишь слово дай…

Не нужно.

Вы видите, Сафир, он, кажется, в бреду;
Подите, пусть его упрямится.

Иду.
Он, право, жалок мне!

Ужимки бросьте эти:
Еще ль вам повторять, что нам не нужен третий?

Чего хотите вы? вот мы наедине.

Не вам расспрашивать, сударыня, а мне.

Чего хотите вы?

Чего? вопрос забавный!
Подайте мне письмо, где я увижу явно,
Как женской честности вы пре́зрели закон,
Как вами я забыт, поруган, оскорблен!

Поруган! оскорблен! – какие выраженья!
Но ваши не хочу я разрешать сомненья
И не отдам письма.

Должны его отдать,
Иль бешенство мое хотите испытать?

Подумайте – читать письмо чужое низко,
И хлопотен надзор над женской перепиской.

Я, кажется, вам муж.

Я, сударь, вам жена;
И любопытством я большим одарена,
Но ваши тайны мне всегда казались святы.

Вам свято что-нибудь! не я ль уж виноватый?
Подайте мне письмо.

Нет, право, не отдам.
Читаю ль я когда, что пишет часто вам
Любезная для вас, прелестная Аглая,
И может быть, еще прелестница другая?

Как заблуждения дерзаете равнять
Мои вы с вашими? Иль вам растолковать:
Мои суть шалости, а ваши преступленья.

Где эти ветхие нашли вы наставленья?

Но и погрешности мои вам не покров;
Я вам не верен был на несколько часов;
А в доказательство, здесь для моей очистки,
Вот как я берегу любовные записки.

Ах! доказательства не служат ни к чему,
Коль дороги еще вы сердцу моему,
И бесполезнее, когда я к вам остыла.