Фридрих Шиллер - Мария Стюарт

Он стал вас ревновать, подозревать

И вам непоправимо опостылел.

Исчезли чары, отрезвел ваш взор,

Вы стали избегать его объятий.

А он, презренья общего предмет,

Постиг ли он значенье перемены?

Страдал ли он? Старался ль возбудить

Участье в вас? Просил ли он прощенья?

Нет, он задумал твердость показать,

Разыгрывая вашего владыку,

И на глазах у вас велел убить

Синьора Риццьо, вашего любимца.

Вы только кровью с ним сочлись за кровь.

М а р и я

За это воздадут мне тоже кровью.

Ты мне читаешь смертный приговор,

Стараясь выгородить.

К е н н е д и

В миг убийства

От страсти вы не помнили себя,

Вы бредили, вы удержу не знали,

Вас все заставил в мире позабыть

Поработивший вас губитель Ботвель.

Он чарами и адским колдовством

Вас одурманил.

М а р и я

Чары заключались

В соединеньи слабости моей

С его мужскою смелостью и силой.

К е н н е д и

Он к сатанинской помощи прибег,

Чтобы совсем затмить ваш светлый разум.

Вам все на свете стало нипочем —

И дружеские предостереженья

И страх приличий. Вас оставил стыд.

Вам изменила скромность. Ваши щеки,

Застенчивостью рдевшие всегда,

Теперь пылали пламенем желанья.

Он вас своим бесстыдством заразил.

Над всем смеясь, всему бросая вызов,

Вы предали огласке свой позор.

Вы дали королевский меч шотландский

Перед собой по улицам нести

Убийце, за которым вслед гремели

Проклятья Эдинбурга; караул

Приставили к парламенту, оружьем

Советников заставив оправдать

Виновника убийства, и в придачу —

О Боже!..

М а р и я

Продолжай: пред алтарем

С убийцею соединила руки.

К е н н е д и

Ни слова более. Пусть этот шаг

Покрыт молчаньем будет. Ваш поступок

Достоин падшей женщины. Но вы

Не падшее созданье. Ваша мамка, —

Я знаю, как податлива к добру

Природа ваша, как душа стыдлива.

Вы — легкомысленны, вот ваш порок.

То было наважденье злого духа,

Оставившее черное пятно.

С тех пор проступков вы не совершали,

Исправились, — я в этом поручусь.

Так соберитесь с духом, успокойтесь.

Пред Англиею нет у вас вины.

Вам не судья ни в чем Елизавета.

Вас силой держат тут, и слава вам,

Что вы пред беззаконьем их стоите

Во всеоружьи вашей правоты.

М а р и я

Кто там?

В дверях показывается Мортимер.

К е н н е д и

Племянник этот. Удалитесь.

Те же. Робко входит Мортимер.

М о р т и м е р (кормилице)

Покиньте нас. Постерегите дверь.

Я говорить желаю с королевой.

М а р и я (значительно)

Останься здесь.

М о р т и м е р

Не бойтесь ничего.

Вот обо мне записка.

(Подает ей письмо.)

М а р и я (при взгляде на письмо

в изумлении отступает назад)

Что такое?

М о р т и м е р (кормилице)

Ступайте, Анна. Будьте начеку,

Чтоб нас не захватил нежданно дядя.

М а р и я (колеблющейся кормилице)

Иди и делай то, что он велит.

Кормилица удаляется в удивлении.

Мортимер, Мария.

М а р и я

Из Франции, от дяди, кардинала!

(Читает.)

«Сэр Мортимер, податель этих строк, —

Ваш лучший друг в беде, достойный веры».

(Смотрит с удивлением на Мортимера.)

Не может быть! Как верить мне глазам?

Себя считала я забытой всеми,

И вдруг так близко друга вижу в том,

Кто меж врагами злейшим мне казался!

М о р т и м е р (бросаясь к ее ногам)

Мне стоило немалого труда

Мое притворство, но без этой маски

Как мог бы я к вам доступ получить,

Чтоб принести вам помощь и спасенье?

М а р и я

Прошу вас встать. Не в силах перейти

Так быстро от отчаянья к надежде.

Жду объяснений. Говорите, сэр,

Откуда это счастье? Говорите.

М о р т и м е р (встает)

Со страшной вестью к вам сюда идут

Мой дядя и заклятый ваш противник.

Чтоб их удар предупредить, скажу,

Откуда вам готовится спасенье.

М а р и я

Чудесно всемогущество небес.

М о р т и м е р

Начну с себя, позвольте.

М а р и я

Говорите.

М о р т и м е р

Лет двадцати, решив объехать свет,

Я из дому пустился на чужбину.

Я был воспитанником пуритан

И вырос в ярой ненависти к папству.

Сначала Францию я пересек,

Потом стопы в Италию направил.

В те дни великий праздник был. Толпой

Паломников пестрели все дороги.

Казалось, человечество в пути

Настиг я перед царствием небесным.

Людской поток увлек меня и внес

В пределы Рима. Как я встрепенулся,

Когда колонны, арки, Колизей

Навстречу поднялись и заключили

Меня в свой баснословный круг чудес

И творческого духа! Я не ведал

До этих пор могущества искусств.

Взрастившее меня вероученье

Лишь слово почитает в чистоте

И ощутимых образов не терпит.

И вот я преступил порог церквей,

Где музыка небес лилась со сводов

И ливень красок с купола и стен

Обрушивался миром воплощений.

Архангела с цветком я увидал,

Святую Деву, Рождество Христово,

И Троицы сошествие с небес,

И свет Преображения Господня.

Я был при том, как папа совершал

Богослуженье перед всем народом.

Что золото, что блеск земных князей

Пред ним одним? Лишь он один по праву

Божественною властью облечен,

И дом его не от земного царства.

М а р и я

Довольно! Перестаньте волновать

Меня напоминаньем вольной жизни.

Мне больно. Я несчастна и в плену.

М о р т и м е р

Я тоже был в плененьи, королева,

И отворилась вдруг моя тюрьма,

Оживший дух мой вырвался на волю.

Я мертвой букве объявил вражду

И духу жизни в верности поклялся.

Тут я сошелся с молодым кружком

Шотландцев и французов. В это время

Чрез них ваш дядя, кардинал де Гиз,

Узнал меня. — Вот человек, рожденный

Повелевать умами! О, какой

Пример величья, мужества и воли!

Какой недостижимый образец

Священника, духовного владыки.

М а р и я

Вы видели в лицо его? Он был

Моим наставником в начале жизни.

Скорей рассказывайте. Что он? Как?

Он вспоминал меня? Все так же счастлив?

И моложав? И так же в вере тверд?

М о р т и м е р

Он снизошел ко мне и самолично

Растолковал мне все, что надо знать,

И все мои сомнения рассеял.

Я понял, что одна сухая мысль

Всегда в тупик заводит человека,

Что хочет верить в зримое душа,

Что церкви нужен видимый владыка,

Что на отцах дух истины почил,

Увековеченный на их соборах.

Меня он в лоно церкви возвратил.

Я перед ним от ереси отрекся.

М а р и я

Так вы из тех бесчисленных, кого,

Как бы нагорной проповеди силой,

Он к вечному спасению вернул?

М о р т и м е р

Когда он по делам затем уехал