Мартин Макдонах - Сиротливый запад

ВАЛЕН. Отец Уалш, ты что…

КОУЛМЕН. Отец Уэлш, отец Уалш…

УЭЛШ вынимает руки из кастрюли и, сдерживая крик, смотрит на потрясенных ВАЛЕНА и КОУЛМЕНА. В глазах его боль и отчаяние. Смахивает кастрюлю со стола и, прижав руки к груди, бросается к входной двери.

УЭЛШ (кричит). Меня зовут Уэлш!!!

ВАЛЕН и КОУЛМЕН смотрят на него.

КОУЛМЕН. Совсем рехнулся парень, это точно.

ВАЛЕН. Сумасшедший, дальше некуда.

КОУЛМЕН. Весь пол испортил. (Указывая на кастрюлю). А убирать все нам придется, так что ли?

ВАЛЕН (кричит вслед Уэлшу). А убирать кто будет, мы что ли?

КОУЛМЕН (после паузы). Что он сказал?

ВАЛЕН. Он уже далеко.

КОУЛМЕН. Прижгло, не отскребешь. (Пауза). А, твой пол, ты и убирай.

ВАЛЕН. Что?

КОУЛМЕН. Патрончики симпатичные, правда?

КОУЛМЕН швыряет патроны в лицо ВАЛЕНУ и удаляется в свою комнату.

ВАЛЕН. Ах, ты!..

КОУЛМЕН хлопает дверью. ВАЛЕН гримасничает, почесывает в паху и нюхает пальцы. Пауза.

Затемнение

Вечер. Причал у озера. На скамейке сидит УЭЛШ. Перевязанными руками держит бутылку пива.

ГЕРЛИН подходит к нему и садится рядышком.

УЭЛШ. А, это ты, Герлин.

ГЕРЛИН. Я, святой отец. Просто так сидите?

УЭЛШ. Да, просто так.

ГЕРЛИН. Понятно, понятно. (Пауза). А по Томасу вы панихиду хорошо отслужили… Мне понравилось.

УЭЛШ. Что-то я тебя не видел.

ГЕРЛИН. А я у самого входа стояла. (Пауза). Чуть не заплакала, когда вас слушала. Слова в самую душу западали.

УЭЛШ. Чуть не заплакала? Ушам своим не верю. Ни разу за все эти годы не видел тебя плачущей: ни на похоронах, ни на свадьбах. Даже, когда голландцы вышибли нас из чемпионата по футболу на кубке мира.

ГЕРЛИН. Бывает и всплакну, только когда одна остаюсь…

УЭЛШ. Все из-за этого придурка Боннера. Пропустил такой мяч. (Потягивает пиво).

ГЕРЛИН. А девушки у вас были, правда ведь, святой отец?

УЭЛШ. Опять за старое принялась? Хватит. И без тебя голова кругом идет.

ГЕРЛИН. И не думала.

УЭЛШ. И чтоб этого больше не повторялось

ГЕРЛИН. Ну, поддразниваю я вас иногда. Но это так, без всякой задней мысли.

УЭЛШ. Иногда? Да все время. Не отстаешь от других.

ГЕРЛИН. Иногда, иногда. И только лишь затем, чтобы скрыть глубокую страсть, которую я питаю вам…

УЭЛШ строго смотрит на нее. ГЕРЛИН улыбается.

ГЕРЛИН. Да нет, это я пошутила, святой отец.

УЭЛШ. Ну что, опять за свое?

ГЕРЛИН. Уж и пошутить нельзя. Вы своим неприступным видом сами на шутки напрашиваетесь.

УЭЛШ. Нормальный у меня вид, как у всех людей. Нос не задираю.

ГЕРЛИН. Это вам так кажется.

УЭЛШ (после паузы). Значит, вид у меня неприступный и надменный?

ГЕРЛИН. Сейчас уже нет. Ну, может быть, как у большинства священников.

УЭЛШ. Может, я и впрямь так выгляжу. Не складываются у меня отношения с этим городом. С половиной родни из-за этого городка разругался. Ой-ой-ой… Как мне в Линейне в первый раз понравилось. Ну, думаю, место что надо. Не тут-то было. Убийства одно за другим. Чемпион Европы по убийствам. А тебе известно, что Коулмен убил родного отца по злому умыслу?

ГЕРЛИН (опустив голову, смущенно). Слышала как-то раз, в очереди, в магазине…

УЭЛШ. Слышала и глазом не моргнула? И полиции не сообщила?

ГЕРЛИН. Я не стукачка, а Коулмен с отцом вечно цапались. Он один раз пнул моего кота Имонна.

УЭЛШ. И за это что, убить человека можно?

ГЕРЛИН (пожимает плечами). Это зависит от человека. И кота. Любителей пинать котов будет намного меньше, если им грозит получить пулю в лоб. Точно вам говорю.

УЭЛШ. Похоже, о морали ты и понятия не имеешь.

ГЕРЛИН. С моралью у меня все в порядке. Просто я не талдычу о ней, как некоторые.

УЭЛШ (после паузы). В один прекрасный день Вал и Коулмен укокошат друг друга. И остановить их вряд ли кто-то сможет. Я-то уж точно. Тут нужен человек с сильным характером.

Достает письмо и подает его ГЕРЛИН.

Написал я им тут письмишко, передашь при случае, хорошо?

ГЕРЛИН. А сами не сможете?

УЭЛШ. Не успею. Я сегодня же вечером уезжаю.

ГЕРЛИН. И куда?

УЭЛШ. Какая разница. Куда пошлют. Лишь бы отсюда уехать.

ГЕРЛИН. Но с чего вдруг, святой отец?

УЭЛШ. Причин много, но три убийства и одно самоубийство на один приход, это уж слишком.

ГЕРЛИН. Но вы здесь абсолютно не причем, святой отец.

УЭЛШ. Вот как?

ГЕРЛИН. А разве завтра вы не должны тренировать команду девочек? К полуфиналу?

УЭЛШ. Эти паршивки совершенно меня не слушаются. И вряд ли будут. К моим советам вообще никто не прислушивается. Никто абсолютно.

ГЕРЛИН. Я прислушиваюсь.

УЭЛШ (с сарказмом). Вот утешила.

ГЕРЛИН, обиженная, опускает голову.

УЭЛШ. Да тебе мои слова, как об стенку горох. Сколько раз я тебя просил не торговать отцовским самогоном и что толку?

ГЕРЛИН. Нужно же мне иметь хоть немного карманных денег, вот и приторговываю.

УЭЛШ. А для чего они тебе? Чтоб проматывать их в клубах Каррарое? И чтоб пьяные мальчишки лапали тебя целый вечер?

ГЕРЛИН. И вовсе не для этого. А чтобы покупать красивые вещи по каталогу. В каталоге Фримена столько красивых нарядов…

УЭЛШ. Да дрянь в нем одна. Мне бы твои проблемы. Надоел я тебе своими назиданиями до смерти, я знаю.

ГЕРЛИН поднимается со своего места и, ухватившись за шевелюру УЭЛША, запрокидывает его голову.

ГЕРЛИН. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, так бы в глаз и заработал, чтоб язык не распускал. Но вы бы от моего удара точно расхныкались. Как девчонка. У меня рука, ух, какая тяжелая. (Пауза). Извините, святой отец.

УЭЛШ. Никто тебя на скамейку садиться не приглашал.

ГЕРЛИН. А что, есть такой закон, что рядом с вами присесть нельзя? Если нет, то надо его написать.

ГЕРЛИН разжимает руку и уходит.

УЭЛШ. Прости меня за мои слова. Наговорил я тут лишнего про каталог и вообще. Я неправ.

ГЕРЛИН останавливается и, не говоря ни слова, медленно возвращается к скамейке.

ГЕРЛИН. Ладно, забудем.

УЭЛШ. Просто у меня такое чувство… Не знаю как лучше выразить…

ГЕРЛИН (присаживается рядышком). Жалость к себе.

УЭЛШ. Жалость к себе. Верно.

ГЕРЛИН. Жалость к себе и сиротливость. Отец Уалш, Уэлш.

УЭЛШ. А, все путают.

ГЕРЛИН. Близко по звучанию – Уалш, Уэлш.

УЭЛШ. Я знаю, знаю.

ГЕРЛИН. А как ваше имя, святой отец?

УЭЛШ (после паузы). Родерик.

ГЕРЛИН подавляет смешок. УЭЛШ улыбается.

ГЕРЛИН. Родерик? (Пауза). Ужасное имя, святой отец.

УЭЛШ. Знаю, знаю, спасибо за признание. Ты что, решила мне настроение поднять?

ГЕРЛИН. Вроде того.

УЭЛШ. А Герлин, подходящее имя для девушки? На самом-то деле как тебя зовут?

ГЕРЛИН (съежившись). Мария.