Уильям Шекспир - Король Иоанн

Да, не меньше это верно,
Чем, - как, наверно, мыслишь ты, - обман
Содеянное теми, чьи поступки
Я передал правдиво.

Если учишь
Меня ты верить горю, научи
И злое горе умертвить меня.
Пусть жизнь и вера встреться в борьбе,
Как два бойца отчаянных, что оба
В кровавой схватке пасть обречены.
Дофин на Бланке женится! Мой сын,
А твой удел? Француз и англичанин
Отныне в дружбе... Что же делать мне?
Уйди, посол! Пришел ты с гнусной вестью,
И гнусным сделался мне облик твой.

Ужели было злом поведать вам
О зле, другими причиненном вам?

Так мерзко это зло, что для меня
Зловреден тот, кто мне о нем поведал.

Утешьтесь, матушка, я вас молю!

О, если б, утешающий меня,
Ты был урод, позор моей утробы,
Ходил бы в пятнах мерзких и прыщах,
Противных бородавках и наростах,
Хромой горбун, чернявый дурачок,
Я б не страдала и не огорчалась:
Ты не был бы мне дорог, недостойный
И крови королевской и венца.
Но ты красив. Природой и Фортуной
Ты словно предназначен для величья.
Дары природы сделали тебя
Нежнее роз и лилий. Но Фортуна!
Ты брошен ею, девкой совращенной,
Она блудит с твоим преступным дядей.
Маня француза ручкой золотой,
Она его заставила попрать,
Мой сын, твои священные права,
И сводней сделалось его величье:
Он свел Фортуну с королем Иоанном,
Захватчика бессовестного с девкой.
Признай, посланец, что француз - изменник
Своей же клятве; брызни на него
Отравой слов; а коли нет - уйди,
Чтоб я одна осталась мыкать горе.

Без вас, принцесса, не осмелюсь я
Предстать пред королями.

Нет, предстанешь:
Я не пойду с тобой. Свое страданье
Я научу быть гордым и сама
Покорно подчинюсь веленьям скорби;
И королям явиться надлежит
Ко мне и к ней: так тяжела она,
Что лишь земля могучая смогла бы
Ее снести. Здесь трон мы обрели:
Пусть перед ним склонятся короли.

Да, этот день, возлюбленная дочь,
Во Франции, как праздник, будет чтиться.
Ему во славу задержало бег
Сияющее солнце, превращая,
Алхимику подобно, дивным оком
Сухую землю в царственное злато.
И этот день в круговращенье лет
Пусть празднуют всегда, как день счастливый.

Как день несчастный, пусть его клянут.
Чем заслужил он главу, и за что
Его ты станешь золотом писать
В календаре средь праздников церковных?
Нет, день позора, клятвопрестулленья,
Обиды тяжкой вырви из недели;
А если он останется, пускай
Беременные молятся о том,
Чтоб им в тот день де выкинуть, не видеть
Своих надежд крученье, и пускай
В тот день страшатся бури моряки,
Все сделки неудача постигает,
Все начатое кончится бедой,
И даже верность станет черной ложью!

Клянусь я небом, славный этот день
Вам не придется проклинать, принцесса.
Ведь я давал вам слово короля.

Поддельная монета - ваше слово:
Да ней - лицо монарха, но она
Не выдержала пробы. Вы - отступник.
Вы кровь моих врагов пролить грозили,
Теперь же с ней хотите слить свою.
Могучий пыл и гневный взор войны
Остыли под личиной ложной мира.
Для нас обида злая - ваш союз.
Карай же, небо, королей-лжецов!
Тебя вдовица молит, будь ей мужем!
Не допусти, чтоб этот день безбожный
Был мирно завершен! Посей раздор
Еще до вечера между лжецами.
Услышь меня!

Спокойствие, принцесса!

Война, война! Спокойствие - мне смерть!
Лиможский граф, эрцгерцог! Свой трофей
Позоришь ты, раб, негодяй и трус!
В бою ничтожный, в подлости великий,
Ты - сильный только с сильными в союзе!
Фортуны рыцарь, бьешься лишь тогда,
Когда капризной госпоже угодно
Тебя оберегать. Ты тоже лжец,
Холуй при королях! Болван пустой,
Ничтожный дурень! Пыжился, грозил
Моим врагам! Ты, раб с холодной кровью,
Не громыхал ли, что стоишь за нас,
Что служишь мне, что смело я могу
Твоей звезде довериться и силе?
И вот - к врагам моим переметнулся!
Тебе ли Ричарда трофей пристал?
Сбрось шкуру льва, скорей напяль телячью!

О, если б это мне сказал мужчина!..

Сбрось шкуру льва, скорей напяль телячью!

Молчи, мерзавец, если хочешь жить!

Сбрось шкуру льва, скорей напяль телячью.

Нам это не угодно. Ты забылся.
Входит кардинал Пандольф.

Преосвященнейший посланец Рима!

Помазанникам неба мой привет!
Я, папы Иннокентия легат,
Пандольф, миланский кардинал, тебя,
Король Иоанн, прошу во имя божье
Ответить мне, как посланному папой,
Зачем ты церкви, матери святой,
Нанес обиду злую, помешав
Стефану Ленгтону, что ныне избран
Архиепископом Кентерберийским,
Вступить в его права? Отцу святому,
Король английский, нужен твой ответ.

От имени кого из смертных можно
Допрашивать помазанников божьих?
Призвав меня к ответу, кардинал,
Не мог ты выбрать имени смешней,
Ничтожней и пустей, чем имя папы!
Так и скажи ему, от нас добавив
Еще одно: что итальянский поп
Взимать не будет во владеньях наших
Ни десятины, ни других поборов.
Но если мы под небом - властелин
Своей страны, то под защитой неба,
Его святым покровом, будем править
И не хотим поддержки смертных рук.
Так папе и скажи: отныне мы
Его захватническую власть отвергли.

Английский брат мой, ваша речь - кощунство.

Пусть вас и всех монархов христианских
Нахальный поп ведет на поводу;
Пусть вам страшны проклятья, от которых
Нетрудно откупиться: ведь за деньги
Прах, мусор - покупаете прощенье
Вы у того, кто в мерзостном торгу
Прощенья сам лишается; пусть вы
И все другие хитрого волхва
Улещивать готовы щедрой данью,
Я восстаю один - да будет так!
И каждый друг его - мой смертный враг.

Тогда я облечен законной властью
Тебя проклясть и отлучить от церкви.
Благословен твой ленник, если он
Тебе, еретику, нарушит верность;
Благословен, прославлен, как святой,
Тот, чья рука открыто иди тайно
Твою отнимет мерзостную жизнь.