Оскар Уайльд - Как важно быть серьезным

Чезьюбл. Да, леди Брэкнелл, мне сейчас предстоит встреча с мисс Призм.

Леди Брэкнелл. Позвольте задержать вас на минутку. Этот вопрос может иметь огромное значение для лорда Брэкнелла и для меня самой. Не является ли эта мисс Призм особой отталкивающей наружности и не имеет ли она отдаленного отношения к воспитанию детей?

Чезьюбл (с некоторым негодованием) . Это одна из самых просвещенных женщин, которых мне приходилось встречать, и она само воплощение респектабельности.

Леди Брэкнелл. Значит, это она и есть. Могу ли я осведомиться, какое положение занимает она в вашем доме?

Чезьюбл (сухо) . Я холост, мадам.

Джек (вмешиваясь) . К вашему сведению, леди Брэкнелл, уважаемая мисс Призм вот уже три года является гувернанткой и компаньонкой мисс Кардью, и я не знаю, что бы мы без нее делали.

Леди Брэкнелл. Несмотря на все эти восторженные отзывы, я должна с ней немедленно поговорить. Пусть за ней пошлют!

Чезьюбл (оглядываясь) . Она и сама сюда идет, она уже близко.

Торопливо входит мисс Призм.

Мисс Призм. Мне сказали, что вы ожидаете меня в ризнице, дорогой каноник. Я прождала вас там ровно час и сорок пять минут. (Замечает леди Брэкнелл, которая не сводит с нее испепеляющего взгляда. Мисс Призм бледнеет, она явно испугана. Беспокойно озирается, словно ищет путей к бегству.)

Леди Брэкнелл (безжалостным прокурорским тоном) . Призм! (Мисс Призм виновато опускает голову.) Ну-ка подойдите сюда, Призм! (Мисс Призм робко приближается к ней.) Призм! Где ребенок? (Всеобщее оцепенение. Каноник в ужасе отступает на шаг назад. Алджернон и Джек стоят с таким видом, словно готовы в любую секунду оградить Сесили и Гвендолен от созерцания леденящей сцены предстоящего разоблачения.) Двадцать восемь лет тому назад, Призм, вы вышли из дома лорда Брэкнелла, что на Гроувенор-стрит, 104, везя перед собой детскую коляску, в которой лежал младенец мужского пола, и больше не вернулись. Через несколько недель, в результате настойчивых поисков, столичной полиции удалось где-то около полуночи обнаружить детскую коляску в одном из уголков Бейзуотера [27]. В коляске лежала трехтомная рукопись тошнотворно сентиментального романа. (Испуг на лице мисс Призм на мгновение сменяется негодованием.) Но никакого ребенка там не было! (Все смотрят на мисс Призм.) Призм, где этот ребенок?

Пауза.

Мисс Призм. Леди Брэкнелл, мне стыдно в этом признаться, но я не знаю. Ах, если б я только знала!.. А произошло это так. В то памятное утро я, как и обычно, собралась вывезти мальчика на прогулку. Я также хотела взять с собой довольно старый, вместительный саквояж, куда я должна была положить рукопись художественного произведения, сочиненного мною в те немногие часы досуга, которые мне иногда удавалось урвать от работы. По рассеянности, которой я никогда себе не прощу, я положила рукопись в коляску, а ребенка в саквояж.

Джек (слушает ее рассказ со все возрастающим вниманием) . И куда вы дели тот саквояж?

Мисс Призм. Ах, не спрашивайте, мистер Уординг!

Джек. Мисс Призм, для меня это чрезвычайно важно. Я настаиваю на том, чтобы вы мне сказали, куда подевался саквояж с младенцем.

Мисс Призм. Я оставила его в камере хранения одного из крупных железнодорожных вокзалов Лондона.

Джек. Какого именно вокзала?

Мисс Призм (совершенно раздавлена) . Брайтонская платформа вокзала Виктория. (Бессильно опускается в кресло.)

Леди Брэкнелл. Я искренне надеюсь, что сейчас не выяснится ничего невероятного. Все невероятное отдает дурным или, во всяком случае, сомнительным вкусом.

Джек. Я на минуту сбегаю в свою комнату.

Чезьюбл. У меня такое впечатление, что эта новость вывела вас из душевного равновесия. Хочу надеяться, ненадолго.

Джек. Я мигом вернусь, дорогой каноник. Гвендолен, ждите меня здесь.

Гвендолен. Если вы ненадолго, я готова вас ждать хоть целую жизнь.

Джекв крайнем волнении удаляется.

Чезьюбл. Что это может означать, как вы думаете, леди Брэкнелл?

Леди Брэкнелл. Боюсь даже что-нибудь предполагать, доктор Чезьюбл. Едва ли вам надо напоминать, что в аристократических семьях всяческие странные совпадения никогда не имеют место. Они считаются крайне нереспектабельными.

Сверху слышится какой-то шум, словно кто-то передвигает тяжелые сундуки. Все смотрят на потолок.

Сесили. Дядя Джек ужасно чем-то взволнован.

Чезьюбл. У вашего опекуна необычайно эмоциональная натура.

Леди Брэкнелл. Какой раздражающий шум! Впечатление, что он там ссорится с мебелью. Мне ненавистны ссоры любого рода. Они всегда вульгарны, хоть и действуют иногда убеждающе.

Чезьюбл (снова посмотрев на потолок) . Ну вот, кажется прекратилось.

Шум возобновляется с удвоенной силой.

Леди Брэкнелл. Хотелось бы, чтобы он наконец выяснил отношения с мебелью и определился бы победитель.

Гвендолен. Это ожидание невыносимо. Надеюсь, оно никогда не закончится.

Входит Джек. В руке у него черный кожаный саквояж.

Джек (устремляется к мисс Призм) . Это тот саквояж, мисс Призм? Осмотрите его внимательно, прежде чем отвечать. От вашего ответа зависит счастье сразу нескольких человек.

Мисс Призм (ровным голосом) . Кажется, тот. Да, точно — вот следы, оставшиеся после аварии омнибуса на Гауэр-стрит; это было в далекие безоблачные дни моей юности. А вот пятно на подкладке от разбившейся бутылки с каким-то напитком, разумеется безалкогольным, — это случилось в Лимингтоне. А здесь, на замке, мои инициалы. Уж не помню, под влиянием какого причудливого настроения я их там нацарапала. Да, саквояж безусловно мой. Очень рада, что он так неожиданно нашелся. Обходиться без него все эти годы было непросто.

Джек (взволнованно) . Мисс Призм, нашелся не только саквояж. Нашелся и я — тот самый ребенок, которого вы туда положили.

Мисс Призм (пораженная) . Вы тот самый ребенок?

Джек (обнимая ее) . Да… мама!

Мисс Призм (шокированная, отшатывается от него и произносит с негодованием) . Мистер Уординг! Я никогда не была замужем!

Джек. Не были замужем?.. Что ж, не стану отрицать, для меня это тяжелый удар. Но, в конце концов, кто из нас осмелится бросить камень в женщину, которая столько выстрадала? Неужели искреннее раскаяние не может искупить ту безрассудную минуту, когда женщина проявила слабость? Почему для мужчин должны быть одни законы, а для женщин — другие? Мама, я прощаю тебя. (Снова пытается ее обнять.)