Борис Михайлов - Omnia vincit amor, или Грешная любовь

ЕЛЕНА. Так ты, одобряешь его? (Возвращается Агафья).

ВАСИЛИЙ. Официальная церковь не приветствует дискуссии.

ЕЛЕНА. Прав он в одном, через веру начинается возрождение. И не важно в церкви или мечети, синагоге или в библиотеках, кинозалах, где протестанты проводят свои службы. Только покаяние, возрождение духовности спасут нас от полного одичания.

ВАСИЛИЙ. Браво! У меня в семье появился сторонник конвергенции.

ЕЛЕНА. Кстати, об антихристах, как бабушка их называет. Сегодня прочитала про питерского художника Вячеслава Чеботаря. Задумал построить огромный храм высотой в Останкинскую башню и наполнить его разными картинами из Писания. Служить там будут представители всех религий на земле — православные, католики, все христиане, иудеи, мусульмане, буддисты. Через живопись, скульптуру и графические работы предполагается покаяние и очищение. Проект уже видели Папа Римский, и наш Патриарх Святейший Алексий. Одобрили идею. Решают, в какой стране строить этот храм. Наступит время, и все объединятся.

АГАФЬЯ. Я не доживу.

З а т е м н е н и е

3. Дома у Юлии. Обложившись книгами, читает рукопись аспиранта, отмечает карандашом отдельные места, произносит вслух.

ЮЛИЯ (читает). "Без этой свободы человеческая жизнь не имеет ни смысла, ни достоинства, и это самое главное. Смысл жизни в том, чтобы любить, творить и молиться. И вот без свободы нельзя ни молиться, ни творить, ни любить", — емко умел выражать Иван Александрович свои мысли! (Продолжает читать про себя, затем вслух). Еще одну цитату из Ильина приводит.

"Внутреннее око человека призвано к тому, чтобы свободно, добровольно, без принуждения обратиться к духу и ко всему Божественному на земле и в небе; и высший смысл всех правовых установлений и государственных законов состоит прежде всего в том, чтобы обеспечить людям эту возможность". Такие мысли пришлись бы не ко двору и сегодня… (Продолжает читать про себя, затем произносит вслух). Ильин, известно, умница, но ты всю свою диссертацию намерен строить из одних цитат? (Перебирает машинописные листы из стопки, затем складывает и берет телефонную трубку, только начинает набирать номер, как из прихожей доносится звонок. Юлия откладывает трубку, выходит и возвращается с Агафьей Ермиловной).

ЮЛИЯ. Рада видеть. Садитесь, пожалуйста. Чайку с дороги? Я и сама собиралась, за компанию и попьем. Я шарлотку испекла.

АГАФЬЯ. Спасибо. Не стоит беспокоиться. (Оглядывается по сторонам, видит в углу икону Святой Богородицы, крестится).

ЮЛИЯ. Икона — покровительница хозяйки, у которой квартиру снимаю. (Включает электрический самовар). Самовар включу, долго греется. Свой электрочайник не привезла.

АГАФЬЯ. Да ты не беспокойся, не буду я чай пить.

ЮЛИЯ. Кофе не предложила. Если хотите, можно поставить.

АГАФЬЯ. Ничего не надо, я не надолго. Поговорить решилась.

ЮЛИЯ (садится за стол напротив Агафьи). О Васе?

АГАФЬЯ. О Васе. Слышала, веру нашу не признаешь.

ЮЛИЯ (перебивает). Кто вам сказал, веру не признаю? Каждый человек во что-то или кому-то верит. Без веры нельзя жить.

АГАФЬЯ. А что ж тогда по телевизору хаешь всё. Икон и святых наших не принимаешь.

ЮЛИЯ. Считаю, каждый имеет право по-своему верить.

АГАФЬЯ. У русского человека вера одна, всё другое от дьявола.

ЮЛИЯ. Чай закипел. (Выходит на кухню, возвращается с тортом, тарелочками. Из буфета достает чашки).

АГАФЬЯ. Что ты всё с чаем! Поговорить пришла.

ЮЛИЯ. Попьем чайку, не спеша, и поговорим. (Наливает чай Агафье, себе). Попробуйте шарлотку. Помню, в детстве приходила к Васе в гости, вы сажали за стол и часто угощали шарлоткой. Попробуйте, как у меня получилось.

АГАФЬЯ. (Пробует шарлотку, чай). Вкусно. И чай прекрасный. Спасибо. О Васе поговорить пришла. О ваших отношениях. Извини, меня, старую. Не учить пришла. Ты сама ученая. Пришла как мать. Считаешь себя христианкой, а ведешь как? Искушаешь Василия. Этому учит Господь?

ЮЛИЯ. Искушаю? Мы и виделись-то, раз пять. Вспоминали юность, школу.

АГАФЬЯ. После ваших воспоминаний совершенно изменился. Мужика словно подменили. Ходит с поникшей головой, не ест, постоянно раздражен, злится, если что спросишь, замечание сделаешь.

ЮЛИЯ. В чем я виновата?

АГАФЬЯ. (Сменила агрессивный тон). Не принимай Василия, не ищи встреч! Любишь его?

ЮЛИЯ. (Растерялась). Не знаю. Люблю… Вы против земного счастья сыну?

АГАФЬЯ. Была бы против, не сидела здесь с тобой. Наслушался твоих речей — обложился книгами, ищет, что общего между церквами. Все уши прожужжал: протестанты те же христиане. Кабы христиане, собирались в Божием храме, а не по клубам и библиотекам.

В нашей семье мужчины триста лет служат Господу. Вася чуть не сбился с истинного пути, Господь вовремя облагоразумил, вернул в церковь. Ты хочешь увести обратно в мир. Мне пойти в Университет, пожаловаться на тебя? ЮЛИЯ. Как в коммунистические времена? Василию Данииловичу скоро пятьдесят, не мальчик. Сам разберется.

АГАФЬЯ. Разберется. Ведет себя как мальчишка. Говорит, любит. Все годы любил. И, когда Ольга была рядом.

ЮЛИЯ. Он вам сказал?

АГАФЬЯ. Сказал. Сама вижу, мучается. На распутье он. Подумай о его душе, его будущем. Василий говорил, ты хорошо знаешь Святое Писание, церковные законы. Принявший сан служителя церкви, не может предаваться земным страстям. Ты соблазняешь. Сеешь сомнения.

ЮЛИЯ. Какой он пастырь, если светская женщина заставляет усомниться в вере?

АГАФЬЯ. Не усомнился пока. Влюбился без оглядки. Умоляю, оставь Василия! Хочешь, на колени встану? Буду молиться за тебя. Оставь сына! Сломаешь ему жизнь. Столько лет не видела, не знала ничего о нём и вдруг вспомнила. Ты не старая, симпатичная, встретишь еще хорошего человека. Не терзай ему душу. Господь не оставит тебя.

ЮЛИЯ. (Долго молчит, не знает, что сказать). Не знаю, право, что ответить. Я со школьных лет не могу его забыть. Он любил меня. Вася сам должен решить.

АГАФЬЯ. Оставь Васю! Подумай, что его ждет с тобой.

ЮЛИЯ. Что? (После паузы). У него есть мирская профессия. Я неплохо зарабатываю.

АГАФЬЯ. Не может он быть с тобой! Господь определил ему служить церкви, быть пастырем людским.

ЮЛИЯ. Вы с ним говорили?

АГАФЬЯ. Не один раз! Вася не знает, что я к тебе пошла.

ЮЛИЯ. Я не скажу.

АГАФЬЯ. (Встала на колени перед сидящей Юлией, взяла ее за руки. Юлия встала). Умоляю, оставь Васю! Не будет вам счастья.

ЮЛИЯ. Что вы, Агафья Ермиловна, встаньте. (Заплакала. После долгой паузы). Хорошо. Если уверены, для Васиного блага лучше нам не видеться… (Продолжает плакать). Не буду больше общаться с ним. Придет — не пущу.

АГАФЬЯ. (Целует руки Юлии). Правда? Обещаешь? Спасибо! Господь не оставит тебя. (Поднимается с колен, садится). Еще встретишь достойного мужчину. Пройдет наваждение (Поднимается, направляется к выходу). Обещаешь? (Юлия, вытирая слезы, кивает). Извини, вырастешь своего сына — поймешь меня.