Станислав Виткевич - Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы

О б а П о д м а с т е р ь я ( рычат ). Хааа! Хаааа!!

С к у р в и. Девка под майонезом! Чего только эта шваль не выдумает! Надо попробовать!

С а е т а н. Отвечай, мурва фать, не то я тебе совесть парализую своим флюидом, воплотившим волю миллионов.

С к у р в и. Вдохновенный старец — явление ныне чрезвычайно редкое!

С а е т а н. Эх, эх, прокурор; сдается мне, что вы довольно скоро пожалеете об этих своих дешевых словесах!

С к у р в и ( посерьезнев, в замешательстве ). Саетан, вы разве не видите, что я пытаюсь скрыть от вас чудовищный трагизм реального положения и свою прямо-таки ужасающую внутреннюю пустоту? Кроме так называемой проблемы Ирины Всеволодовны во мне нет абсолютно ничего — я высосанный панцирь никогда не существовавшего рака. Виткаций, этот закопанский загваздранец, хотел было уговорить меня заняться философией — а я и этого не смог. Как только она бросит надо мной измываться, я тут же перестану существовать, и дальше мне придется жить просто по привычке...

С а е т а н. И обжираться хлюстрицами под чуть ли не астральными соусами, в то время как мы тут на себе по десять вшей в минуту давим, не спим от вечного зуда, зимою мерзнем, а летом задыхаемся от жары и почти трансцендентального зловония при постоянном всестороннем раздражении всех чувств, доводящем до безумия; в ненависти, зависти, ревности — которых не выразить словами, а только ударами... ( Показывает жестом .)

С к у р в и. Хватит об этом, а то я сам в себе задохнусь, как молодая утка — уже и сам не знаю, что плету — я уже à bout des mes forces vitales [86] на исходе своих жизненных сил ( фр .) . Ты хочешь знать, баран, почему я не могу пойти на уступки? — Да именно потому, что я должен есть лишь то, что должен, к чему приучен; мне нужно мягко спать, быть чистеньким, наманикюренным, чтоб от меня не смердело, как от вас; мне нужно посещать театр, иметь хорошую шлюху как противоядие от этой жемчужины ада, от этой... ( Грозит обоими кулаками — вправо и влево .) Даже моя власть и пытки не могут ее сломить, потому что она это любит, именно это она любит, иззвездить её, влянь стурбястую, а сам я с этого ничего не имею — ибо гнушаюсь насилием, как капрал тараканом — и что бы я ни пытался сделать — это лишь обостряет ее наслажденье... ( Начиная со слова «лишь» почти поет баритоном .)

С а е т а н. Вот они — существенные проблемы людей, которые нами правят. Ужас — просто слов нет. Вся деятельность такого господина якобы посвящена государству, идее, человечеству — а на деле забота только об этом самом «внеслужебном времени» — беру в кавычки — когда человек раскрывается как есть — сам для себя...

С к у р в и. Замолчи — тебе не понять ужасного конфликта разнонаправленных сил, терзающих меня. Как министр я совершенно сознательно лгу, я вешаю не ради убеждений, а лишь для того, чтобы и дальше жрать этих дьявольски вкусных хлюстриц и каракатиц из Мексиканского залива — да: я обязан лгать и скажу тебе, что сегодня 98%, по подсчетам Главного Статистического Управления, — а статистика сегодня это всё и в физике, и, что еще важнее, в монадологической метафизике с ее приматом живой материи, — так вот, 98% нашей банды делает то же самое отнюдь не из убеждений, а лишь ради спасения остатков гибнущего класса — а что же это за индивиды такие — хочешь ты знать? — да самые что ни на есть заурядные жуиры и бонвиваны под маской всяких там идеек, более или менее лживых. Сегодня люди — только вы, это каждому ясно. Но — лишь потому, что вы — по ту сторону; а стоит вам перейти черту, и вы станете точно такими же, как мы.

С а е т а н ( высокопарно ). Никогда — да ни в жисть! ( Скурви иронически смеется .) Мы создадим бескомпромиссное человечество. Советская Россия это только героическая, но объективно жалкая попытка — хороша и такая — островок во враждебном океане. А мы одним махом создадим цивилизацию, которая будет существовать до тех проклятых пор, пока не погаснет солнце и не вымрет последний гад на этой нашей обледенелой планетке, святой и любимой.

С к у р в и. Вечно ляпнет какую-нибудь гадость: никогда эти голодранцы не научаться ни такту, ни чувству меры. ( Кричит .) К писсуару его! ( I Подмастерья выволакивают в отхожее место .)

С а е т а н. А сам-то ты знаешь меру, когда думаешь о ней? — ты, свинарь?!

Прокурор съежился и скукожился.

С к у р в и. Я съежился, скукожился, тут мне и полегчало.

Звонит в колокольчик на ручке; с двух сторон из-за балясин влетает охрана.

А подать сюда эту самую Ирину Тьмутараканскую на очную ставку! Почему я так говорю — сам не знаю. Это не шутка — а странная сюрреалистическая необходимость в произвольности.

С а е т а н. Чем он занят, этот монстр? Какими-то оттенками абсолютного кретинизма — вот она, ихняя так называемая интеллектуальная жизнь после обязательных часов эксплуататорской службы в конторах и будуарах.

С к у р в и. Вам не понять, какая прелесть — познать хоть что-то — для такого бесплодного импотента, как я, — какая бездна наслаждения — оправдав свое бытие, эдак-то покопаться в самом себе...

С а е т а н. Да брось ты — Бог с тобой, господин Скурви. Боже, Боже — машинально говорю я. О, пустота этих дней! Чем дано мне ее заполнить?! Разговоры с этим воплощением лжи ( указывает на Прокурора ) были райским блаженством на фоне тюремного одиночества и вынужденного ничегонеделанья. О, относительность всего! Только бы не измениться так, что сам себя не узна́ю! Кем я буду через три дня, через две недели, через три года... года, года... ( Падает на колени и горько плачет .)

Охранники вводят в правый отсек К н я г и н ю, толкают ее на пол возле табуреток и выходят. В арестантской робе Княгиня прелестна, как юная гимназистка.

С к у р в и ( ледяным тоном ). Принимайтесь за работу.

Княгиня в глухом молчании пытается шить башмак — крайне неумело и прямо-таки с жуткой неохотой.

Ну-ну — безо всяких там рыданий и спазмов — прошу не останавливаться. Беседа наша была интересной — это факт.

Охранники вталкивают I Подмастерья.

К н я г и н я. Просто ужасно не хочется шить башмаки, и тем не менее — я наслаждаюсь. У меня все переходит в наслаждение. Такая уж я странная. ( Надменно .) А вы всегда только «это самое» ради чистой диалектики. Что стоит за понятиями — это для вас жуйня, как говорят поляки. Вас интересуют лишь связи понятий между собой. ( Плачет .)

С к у р в и. К примеру, связь понятия вашего тела, точнее: его внутренней протяженности как таковой, с понятием такой же протяженности моего тела — хи-хи, ха-ха! ( Истерически смеется, затем коротко рыдает и обращается к Саетану, который только что перестал плакать — а значит, был момент, когда слезы лили все трое — и даже Подмастерья всхлипывали .) Во всем, что вы говорите, меня смущает одно: ваша откровенная забота исключительно о собственном брюхе — какая пошлость! А вот у нас, знаете ли, есть идеи.