Константин Тренёв - Любовь Яровая

Кутов.Да, это бы дало эффект.

Малинин.Я сейчас испрошу распоряжения его превосходительства. (Взялся за трубку телефона.)

Яровой.Я буду настаивать, чтобы этого не было.

Кутов.Но это дало бы такой моральный эффект…

Яровой.Я и сам без всяких эффектов развешал бы этих озверевших рабов, и не только на бульваре, а по всей дороге до Москвы, но сейчас это даст такой эффект, что у ворот же тюрьмы их отобьёт тот же Кошкин.

Малинин.Ну, до этого и Кошкин будет в наших руках. А когда они утром увидят на бульваре эту гирлянду, это будет убедительнее всяких прокламаций. Поверьте старому опыту.

Кутов.Мы играем в половинную игру. Если террор объявлен, то он должен быть выявлен.

Малинин.И вообще нужно быть твёрже по отношению к полубольшевикам. Их надо частью выслать на фронт, частью изолировать здесь.

Яровой.И остаться с Елисатовым.

Малинин.Значит, вы за полубольшевиков?

Яровой.В борьбе с большевиками у меня, кажется, руки не дрожат. И моё мнение, господа…

Малинин (резко перебивая его) . Господин поручик, раз навсегда советую вам ваши мнения оставить при себе и точно следовать предначертаниям его высокопревосходительства.

Входит Горностаева, несколько позже Закатов.

Горностаева (с лотком) . Что же это такое, господа? Поручик Яровой, опять Макса посадили! Третий раз.

Яровой.Когда?

Горностаева.Сейчас. На улице. Лоток вот мне передали, а его повели в контрразведку.

Яровой (Малинину) . Видно, опять у вас Горностаева за Кошкина приняли.

Кутов, иронически улыбаясь, уходит.

Малинин.Хорошо. Я сейчас по телефону справлюсь.

Яровой и Малинин уходят.

Горностаева.Третий раз! Больного человека! Ни за что ни про что!

Закатов.Сударыня, так говорят и невинные и вину имущие. Но власть предержащая отличит овец от козлищ.

Горностаева.Да в чём вина? То хватали: зачем с большевиками работал, а теперь — торгуешь сахарином и лимонной кислотой вразнос: зачем спекулируешь?

Закатов.Возлюбленная, не волнуйтесь. Если ваш супруг прав, он будет отпущен с честью.

Горностаева.Да его уже два раза отпускали. Желаю вам такой чести.

Закатов.Что ж? Христос и его святые терпели и голод, и заушение, и всяческие страсти, и, если ваш супруг не повинен, ему зачтётся, лишь бы безропотно… Это вам не большевики.

Горностаева.Да пусть уже те сажали бы — разбойники. А это своя власть. Ждали, ждали — дождались! Вся интеллигенция в тюрьмах.

Закатов.Интеллигенция! Интеллигенция, сударыня, несёт кару по заслугам своей вековой крамольности! Всё, что зрим, её рук дело! Что посеешь, то и пожнёшь! Вот ваш супруг — профессор, а спросите его, что он вещал с высокой своей кафедры? Чему учил юношество? Возвысил ли голос в защиту царя и веры?

Горностаева.Да что вы, батюшка, в меня въелись? Придёт профессор, его и спросите, чему он учил. А вот я вас спрошу: вы-то чему научили? Пастыри! Где ваша паства! Профессоров-то горсточка, да им рот закрывали, да ссылали, как моего Макса, а вам золотые короны надели, весь народ в науку вам отдали. Научили?

Закатов.Позвольте, возлюбленная…

Горностаева.Вам от бога поручено было царя хранить. Мы на вас надеялись. Охранили? И самих-то теперь метлой.

Закатов.Позвольте возразить вам в пяти пунктах…

Горностаева.Гонят вас во всех пунктах.

Закатов.В таком случае начну с пункта пятого. Почему ваш супруг в царствование красных открыл вечерний университет, ныне же открыл торговлю сахарином вразнос? Что сие…

Входит Малинин.

Малинин.Профессор свободен и сию минуту будет здесь.

Закатов.Вот видите, сколь быстро правда обретена. Не подобало лишь ожесточаться и порождать смуту. Интеллигенция! (Уходит.)

Входит профессор Горностаев.

Горностаева (бросаясь к нему) . Макс, Макс! Что же это?

Горностаев.Видишь, свобода. (Малинину.) Могу идти?

Малинин.Да, да, профессор, извините за недоразумение. А ведь мы с вами старые знакомые. Не припомните?

Горностаев.Да, да! Я ваши глаза тоже где-то… Нет, то Дунька… Дунька…

Малинин.Что такое?

Горностаева.Это он по рассеянности, всегда так.

Горностаев.Ах, да… вспомнил. (Всматриваясь.) Как же, как же! Жандармский ротмистр Малинин. С обыском были, потом в Вятку меня…

Малинин.Вот-вот. А теперь освобождать вот приходится. Старый друг лучше новых двух.

Горностаев.Да, да. Именно. Не плюй в колодец.

Малинин.Что?

Горностаева.Идём, идём, ради бога.

Горностаев.Ну, Леля, давай магазин. (Надевает лоток.)

Горностаевы и Малинин уходят. Панова несёт переписанные бумаги в кабинет. Входит Колосов, останавливает Панову.

Колосова.Павла Петровна, что это за пакет получен для полковника Кутова?

Панова.Отойдите.

Колосова.О жегловцах? Ради бога!

Панова.А вам какое дело?

Колосова.Только два слова: да? нет? где?

Панова.Вам нужно знать?

Колосова.Да. От вас зависит их жизнь.

Панова.Это как же?

Колосова.Я не могу сказать, но это так.

Доносится пение Чира.

Панова.Уходите сию минуту!

Колосова.Милая, хорошая, не верю, что вам не жаль.

Панова.Мне жаль, что и вас с ними не повесят. Но если вы сию минуту не уйдёте, то разжалобите меня, и вас повесят. Я это сделаю.

Колосова.Сделайте. Только скажите, получено утверждение приговора?

Панова.Чир!

Входит Чир.

Монтёр кончил работу. Проводите его в кабинет завхоза.

Чир уводит Колосова. Панова уходит в кабинет. Входит Дунька, навстречу ей появляется Елисатов.

Елисатов.Сердечный привет, Авдотья Фоминишна. Что хорошенького?

Дунька.Да вот пропуск на хронт получить.

Елисатов.Что везёте нашему доблестному воинству?

Дунька.Да тут того-сего…

Елисатов.Доброе дело, доброе.

Дунька.Да, конечно ж. Надо всем до поту-крови. За веру-отечество.

Елисатов.Необходимо. А у меня для вас сахарцу семь пудиков имеется.

Дунька.Почём?

Елисатов.Миллион двести.

Дунька.Тю! Да я вчерась по семьсот тысяч брала.

Елисатов.То — вчерась. А сегодня… Вам, говорите, на фронт нужно? Едва ли это возможно.