Константин Тренёв - Любовь Яровая

Третий голос.Да ты зубы не заговаривай.

Четвёртый голос.Свои вылетят.

Швандя.Никогда… Да вы, тов… бра… граж… граждане, скажите, вы белые аль обратно?

Четвёртый голос.А ты кто?

Швандя.Кто? Я? Да я ж ваш! Неужели не вознали?

Первый голос.Узнай его в зубы.

Проходит Горностаев.

Швандя.И вот вам учитель Маркс может разъяснить.

Первый голос.Какой Маркс?

Второй голос.Забрехался.

Третий голос.Трепло!

Швандя.Никогда. Действительно, Маркс. Может, не Карла, братуха ихний меньшой. Тов… господин Маркс!

Горностаев.А? Что вам?

Швандя.Подходи, братуха Маркс, сюды…

Горностаев.Макс? Я с вами брудершафт не пил.

Швандя.Видите, немецкого звания — хранцузский язык. Но можут и по-русскому. На сорок языков. В мировом масштабе.

Горностаев.В чём дело?

Швандя.Это им требуется разобъяснить за сознательность… Как пролетарии всех стран, соединимся, ну… Россия же неделимая, обратно… просю.

Горностаев.О чём просите? Господа, кто вы?

Первый голос.А вы кто?

Горностаева окружают. Швандя незаметно исчезает.

Второй голос.Вы что же, в самом деле Марксу брат?

Горностаев.А? Какой брат?

Третий голос.Это вот он… (Оглядывается.) Где же он?

Четвёртый голос.Удрал, сволочь!

Пятый голос.Провокатор и есть.

Первый голос.Значит, вы не родня Карлу Марксу?

Горностаев.Нет, я не родня Карлу Марксу.

Второй голос.Кабы родня — уж висел бы.

Третий голос.Да это же Дунькин профессор.

Горностаев.Я покамест только Дунькин сторож. Итак, что жо произошло?

Четвёртый голос.Ничего не произошло. Белые жегловцев будут вешать. Так ещё им мало.

Пятый голос.Провокаторы ещё по улицам ловят.

Горностаев.Опять казнь… Так надо же, господа, не допустить этого!

Первый голос.Это как же?

Горностаев.Бороться!

Второй голос.Чем?

Горностаев.Словом! Слово — могущественнейшее и единственное неотразимое оружие против зла… Идёмте, господа! (Быстро идёт по улице.)

Граждане идут за ним; не замеченные им, исчезают за углом.

Горностаев.Вы знаете, господа, словом стихии укрощаются. Мы убедим их!

Проходят Яровой, Семён и патруль.

Господа, говорят, вы опять намерены обагрить нашу землю кровью безоружных сынов её?

Яровой.Что вам угодно, профессор?

Горностаев.Мне и вот этим честным гражданам… (Оглядываясь, в смущении.) Тут… должны быть граждане. (Вновь оглядывается.)

Яровой.Какие граждане?

Горностаев.Честные… Ну, это не меняет… Господа, не делайте этого…

Яровой.Профессор, посторонитесь.

Горностаев.Десятки тысяч лет работает человек. Из полузверя в полубога вырос. Из пещеры на четвереньках вылез, а теперь взлетел к небу. За тысячи вёрст голос его слышен. Человек это или бог? Оказывается, всё это — призрак! Мы те же полузвери и, прежде чем уехать отсюда в экспрессах и автомобилях, оскальпируем наших братьев-врагов…

Яровой.Профессор, вы идите через фронт и всё изложите большевикам. Они поймут вас и прекратят скальпирование.

Горностаев.Если вы, цвет культуры, не понимаете…

Семён.Да ты чего тут язык распустил! Ты кто такой? Да я родного брата большевика, как бешеную собаку, пристрелю.

Яровой.Вахмистр, смирно!

Семён.Ваше благородие, дозвольте его взять.

Яровой.Молчать!

Горностаев.Господа, не лейте народную кровь на наши головы.

Яровой.Профессор, замолчите. Идите своей дорогой! (Патрулю.) А вы — смотреть. Ночь грозная, быть всем начеку, патрулям связь держать!

Все военные уходят. Горностаев идёт, яростно работая колотушкой, навстречу ему Дунька.

Дунька.Хорошо ж ты моё добро стережешь!

Горностаев.Очень хорошо.

Дунька.Где дом, а где ж ты у чёрта собачьего? За что ж ты, паразит, мою хлеб-соль ешь?

Горностаев, работая колотушкой, уходит.

За своё ж любезное, да и страждай! (Идёт.)

Уходят все. Входит Яровой, за ним Семён.

Яровой.Вызвать полковника Малинина.

Семён.Слушаю, господин поручик. (Уходит.)

Входит Малинин.

Малинин.Что вам ещё?

Яровой.Полковник, кончайте бал.

Малинин.Что такое?

Яровой.Дело кончено. Фронт прорван.

Малинин.Не может быть!

Яровой.Армия стремительно отступает.

Малинин.Впрочем, так и должно быть.

Яровой.Приказано до завтра в секрете держать.

Малинин.Значит, завтра — эвакуация?

Яровой.Да, завтра… Но если мы к утру не ликвидируем Кошкина, который сейчас в городе, то утром, когда станет известно положение, он нас ликвидирует.

Входит Панова.

Панова.Полковник, котильон.

Яровой.У полковника голова болит. Домой идёт.

Малинин.Да, извините. Что-то нехорошо, лишнее выпил. До свидания. (Целует ей руку и уходит.)

Панова.Что случилось?

Яровой.Ровно ничего.

Панова.Что-то он не договорил.

Яровой.Он поручил это мне. Пожалуйте сюда.

Панова.Я вас слушаю.

Яровой.Нет, это я вас слушаю: о чём вы здесь говорили с моей женой?

Панова.Когда?

Яровой.Пять минут тому назад.

Панова.О танцах. Впрочем, вам ближе спросить у вашей жены.

Яровой.Я всё-таки спрашиваю у вас.

Панова.Допрос?

Яровой.Допрос.

Панова.Ничего не выйдет.

Яровой.Попробуем.

Панова.Попробуйте.

Яровой.О каком это вы утверждении говорили?

Панова.Об утверждении? Едва ли. Кроме взаимного отрицания, у нас с вашей женой ничего нет.

Яровой.Вы… кому служите?

Панова.Никому.

Яровой.А кому вредите?

Панова.Всем, кого вредным считаю.

Яровой.Я вас тоже считаю вредной и сейчас арестую.

Панова.Это будет вредно для вас.

Яровой.Слушайте, пифия! Я вас посажу на такой треножник, что вам будет очень вредно. Бальные ваши каламбуры бросьте. Бал кончен.

Панова.Дайте папиросу. Вот вам взамен. (Прикалывает ему левкой.)

Яровой (даёт папиросу) . Ну!

Панова (напевает) . Ну, да ну, да ну, едет милый ко двору. Езжайте вы к тому двору, где вы милы. (Указывает на школу.)