Ромен Роллан - Лилюли

Лилюли. Только не сейчас.

Полишинель. А почему?

Лилюли. Ну что ты! У всех на глазах! (Показывает на людей, проходящих по дороге.)

Полишинель. А я не склонен стесняться.

Лилюли. Зато я очень стыдлива.

Полишинель. Вот хорошо, что предупредила, а то бы никто и не догадался.

Лилюли. Пойдем сюда.

Полишинель. Куда?

Лилюли. Вот в эти кусточки. (Тянет его к дороге.)

Полишинель. А нет ли укромнее уголочка?

Лилюли. Да будет тебе, не трусь! И не верти головой, как гусь. Смотри мне в глаза.

Полишинель. Вижу в них себя, но, увы, далеко не красавцем.

Лилюли. Стоит тебе захотеть, стоит мне захотеть — и будешь хорош, как ангел. Хочешь? Скажи! Я все сделаю.

Полишинель. Ну, а что, например, ты можешь мне предложить?

Лилюли. Да все что угодно. Хочешь, присажу тебе второй горб. А нет — сниму оба. Можно дать тебе стан прямой, как тополь, нос белее лилий и даже пикантную ямочку на подбородок.

Полишинель. Ты все с подковыркою да со смешком!

Лилюли. Да нет же! Клянусь моим соском! Смотри мне в глаза. Ближе! Еще ближе! Ну, видишь себя?

Пятясь, увлекает его к краю обрыва, под которым проходит дорога. Продолжает отступать, паря в воздухе, чего Полишинель не замечает, так как не смотрит себе под ноги. Но в последнюю минуту, когда он уже готов был ступить в пустоту, он вдруг, опомнившись, отскакивает и ускользает от двух ражих молодцов с бандитскими физиономиями — это сержанты— вербовщики, притаившиеся в канаве, чтобы схватить его, когда он свалится.

Полишинель. Вижу бычка на веревочке! Ну да еще посмотрим!

Вербовщики (выскакивают из канавы, держа над собой плакаты) . Джентльмены, вас долг зовет!

Полишинель. Авось подождет!

Лилюли. Куда же ты? А я?..

Полишинель. У-у, змея! (Преследуемый вербовщиками, взбирается на плодовое дерево.)

Один из вербовщиков (стоя под деревом и задрав голову кверху) . Спешите, сударь! Только вы один и остались! Другие все давно записались! Списки уже в штаб-квартире! А что вы скажете об этом мундире? И этот кивер будет очень к лицу такому бравому молодцу! Не упускайте случая! Очень редкий! Спускайтесь скорей со своей ветки!

Второй вербовщик. Слазь, сукин сын, а то я не поленюсь, сам к тебе поднимусь! И уж тогда не быть тебе живу!

Полишинель. А не хочешь сливу? (Обстреливает его сливами.)

Второй вербовщик. Держите подлеца. Он вольный стрелок!

Первый вербовщик. Послушайте, сударь, это с вашей стороны просто нечестно! Да будет вам раз навсегда известно, что, если мужчина холост и не солдат, он не имеет права обороняться! Это уже преступленье!

Полишинель. Ах, быть солдатом какое наслажденье!

Второй вербовщик. Что делать нам, сударыня, с этой рогатой тыквой, с этим огурцом бешеным, на веточке подвешенным? Сорвем этот фрукт, что ли?

Лилюли. Ах нет, дадим ему дозреть. Рано иль поздно он попадет к нам на тарелку. Но он не готов пока. Нужно, чтоб солнце позолотило ему бока.

Полишинель. Жди на здоровье!

Лилюли. Ты будешь мой!

Вербовщики. Он будет наш!

Полишинель. А вот и нет! С Иллюзией бороться может только Смех!

Лилюли. Ох, не превозносись, голубчик! Я-то ведь тебя не врагом считаю, а другом и даже очень благодарна за твои услуги. Ты говоришь: «Не верю» — и думаешь, этим спасешься? Ты говоришь: «Не верю!» — и смеешься! А делаешь что? То же, что и другие! Так смейся, смейся себе, мой милый. Твой смех помогает быстрее идти тем, кто за мной шагает. Да ты и сам катишь по той же дорожке! Тра-ла-ла-ла-ла! Не обижайся, радость моя!

Полишинель. Ах, негодяйка! Ах, краснобайка! И до чего все ж таки хороша!

Лилюли (хохочет, глядя на него) . Прощай, моя душа!

Полишинель. Не скаль свои белые зубки, а то так и тянет на них попасться.

Лилюли. Уж я полакомлюсь тобою, дыня!

Вербовщики. И мы! И мы!

Полишинель остается на дереве. Лилюли в сопровождении вербовщиков направляется к Жано, который все это время усердно мотыжил свою пашню.

Один из вербовщиков (показывая на Жано) . А этот жесткий плод, этот кизильник, корявый и иссушенный солнцем?

Лилюли. А что ж, сорвем! Пренебрегать ничем не стоит. (Подходит к Жано. Вербовщики стоят поодаль. Лилюли окликает Жано.) Послушай-ка, любезный!

Жано не оборачивается.

Вербовщики. Эй, ты, мужик!

Лилюли делает им знак молчать и подходит ближе.

Лилюли. Здорово, друг!

Жано еле поднимает голову.

Жано. Ну, здравствуй. (Поворачивается к ней спиной.)

Лилюли. Смотрю я на тебя — уж как же ты маешься! Надсаживаешься, надрываешься... И это ведь с самого утра! Уж тебе бы и отдохнуть пора! Солнце палит, тень холодком манит — день долог, жизнь коротка, все-то дела за сегодня все равно не управить, надо что-нибудь и на завтра оставить! Да и кто тебе велит нести такой крест — ни хозяина, ни семьи, один как перст! К чему же тянуть из себя жилы? Кто землю копает, роет себе могилу. Вот уж подлинно, что работа дураков любит. А то зачем бы тебе эту пашню день-деньской голубить? Скрести, мести, копать, ровнять, навозить и вообще всячески ее тревожить? Ишь как она раскинулась, брюхом вверх, вроде как в истоме... Эх, милый, сидеть бы тебе, старику, дома! А здесь и без тебя найдутся разные прочие, до таких дел охочие. Скорёхонько все обстряпают, и без затей и народят тебе отличных детей — синюю капусту, и золотое жито, и кружевной овес, что на ветру дрожит весь, и картошку щекастую, толстоносую и мордастую, а коль захочешь, то и янтарные градины, спелые виноградины, чтоб их ногами в чану давить, красное молочко из них доить и разливать по бочонкам тот сок хмельной, что завещал нам наш прародитель Ной! А сам ты станешь по подвалу ходить-похаживать да кружечку пенную себе налаживать. Хочешь этак-то? Я все устрою. Если согласен — идем со мною! (Делает вид, что уходит.)

Полишинель. Ну язычок! Ну балаболка! Эта, пожалуй, всякого собьет с толку!

Жано (на минуту поднимает голову и, опершись на лопату, разглядывает Лилюли) . Да чего тебе, девке, надо?

Лилюли. Хочу тебе помочь.

Жано. А! Ну спасибо. Вот раскидай-ка этот навоз.

Лилюли. Фи! Фи! А чем?

Жано. Руками. Чем же еще за него браться? Ради такого дела не грех малость и замараться!

Лилюли. Моими розовыми пальчиками!

Полишинель. Что, Лилюли? Ага! Вот и любезничай с ослами! Ты ему серенаду, а он тебе руладу из своего заду!