Эмиль Брагинский - Ирония судьбы, или С легким паром

— Дом точно такой же… — грустно пробурчал бедолага.

А в комнате Надя зажигала новогоднюю елку. Ипполит, как бука, сидел насупившись и нервно вертел в руках вилку. Надя подошла к Ипполиту и обняла:

— Ну, перестань дуться… И не смей меня ревновать… Если я кого-нибудь полюблю, ты узнаешь об этом первый…

— Я не сержусь… Но ты должна меня понять… Я прихожу… — сказал Ипполит, невольно оттаивая.

— Я понимаю… Я на твоем месте закатила бы такое!.. — выпалила Надя, и оба засмеялись.

— То, что он появился у тебя в доме, — говорил Ипполит, — соответствует твоему характеру!

— Но почему? — Надя надула губы.

— Ты безалаберная… молчи… ты непутевая… у меня в доме или в моей лаборатории он бы не смог появиться… странно, что вообще ты его заметила. Ну мало ли что там валяется?

— Ты угадал, — улыбнулась Надя, — я его заметила не сразу.

Она развернула подарок, принесенный Ипполитом:

— Ой, это же настоящие французские духи, они же такие дорогие! Но я тебе тоже приготовила… — Надя достала бритву… — вот, самой последней марки… с этими, как их, плавающими, что ли, ножами!

— Зачем ты сделала такой дорогой подарок? — Ипполит был явно польщен.

— Беру пример с тебя! — Надя всплеснула руками. — Ой, я же не надела праздничное платье… — Она схватила платье, выбежала в другую комнату, вернулась, взяла флакон с духами и опять убежала…

А на улице Евгений Лукашин на всякий случай спросил у прохожего, который спешил встречать Новый год:

— Извините… Это действительно Ленинград, город на Неве?

Прохожий с укором поглядел на Лукашина:

— Пить надо меньше!

— Надо меньше пить! — согласился Лукашин. — Пить меньше надо.

…Надя в нарядном платье вплыла в комнату, Ипполит влюбленно оглядел ее:

— Просто принцесса из сказки!

— Я рада, что тебе нравится! — счастливо улыбнулась Надя.

Ипполит и Надя не без торжественности уселись за праздничный стол.

— А сейчас давай проводим старый год! Ведь в этом году я встретил тебя… — разливая вино, сказал Ипполит.

— А я тебя… — Надя и Ипполит подняли бокалы и чокнулись.

— Так хочется побриться… Но ничего, к утру я обрасту…

— Люблю встречать Новый год! — сказала Надя.

Ипполит встал и снял со стены гитару.

— Надя, мне так нравится, как ты поешь…

— Просто ты ко мне необъективно относишься. — Надя взяла гитару и стала перебирать струны.

— Это верно. — И Ипполит устроился поудобнее в кресле.

Надя начала напевать. Пела она просто и сердечно.

— Чьи это слова?

— Ахмадулиной, — ответила Надя, встала и повесила гитару на место.

— А-а, — промычал Ипполит, делая вид, что фамилия ему знакома.

— Тебе салат положить? — спросила Надя, возвращаясь к столу. — Или ростбиф?

— Салат, — страстно дыша, сказал Ипполит. — И ростбиф!

Однако есть он не стал, а поправил галстук, откашлялся и заговорил весьма высокопарно:

— Надежда, выслушай меня! Сегодня, в последний час старого года, я намерен поставить вопрос ребром. Мне кажется, что нам пора покончить с нашим холостым положением. Как ты смотришь на то, если мы поженимся'?

Надя ласково улыбнулась:

— Я смотрю на это с удовольствием. Но при условии, что ты не будешь так ревнив…

— Я уже не молод, но я чувствую, что…

И тут раздался звонок в дверь. Ипполит изменился в лице:

— Это еще кто?

— Понятия не имею! — искренне ответила Надя, собираясь пойти открыть, но Ипполит оттеснил ее.

— Нет уж, извини!

И Ипполит отпер дверь сам.

У двери стоял Лукашин со своим дурацким портфелем.

— Извините, что беспокою… Я постеснялся открыть своим ключом…

— Что вам опять нужно? — нервно спросил Ипполит.

— Кроме вас, у меня в этом городе никого, — честно признался Лукашин. — И денег тоже нету… А задаром билет не дадут… Вы мне не одолжите, ну, рублей пятнадцать… я завтра же телеграфом вышлю…

Надя уничтожающе взглянула на Лукашина:

— Чтобы вы оставили нас в покое, придется вам заплатить! — И ушла в комнату за деньгами.

— Пожалуйста, заплатите мне, если можно… — сказал он ей вдогонку.

Пользуясь отсутствием Нади, Ипполит наклонился к Лукашину и доверительно попросил:

— Теперь, когда мы одни… как мужчина мужчине… что вы здесь делали?

Для большей убедительности Лукашин начал с самого начала:

— Понимаете, у нас традиция… 31 декабря мы с друзьями ходим в баню… А Павел должен был лететь в Ленинград… А я должен был сегодня жениться….

— На ком? — быстро спросил Ипполит.

— Это не имеет отношения к делу… Мы выпили за мою женитьбу, за мою невесту, за меня…

— Вы пьяница? — догадался Ипполит.

— Наоборот. Именно поэтому я опьянел, у меня не оказалось необходимой подготовки. После — правда, я это плохо помню — на аэродроме, мы пили что-то еще… И, очевидно, меня вместо Павлика запихнули в самолет. — И Лукашин, чтобы подчеркнуть правдивость своего рассказа, глупо улыбнулся. — Все это очень просто.

— И главное — достоверно… Что же вы делали в самолете? — допытывался Ипполит.

— Я думаю, спал… летел спя…

— Ну хорошо. Вы не помните, как попали в самолет, но как вы из него вышли, вы должны помнить? — Дотошный ревнивец хотел поверить Лукашину, но не мог.

— Должен, но не помню. Но зато я помню, что приехал сюда на такси. Я сказал водителю свой адрес, и меня вот привезли…

Ипполит уже терял терпение:

— Допустим, адрес совпал, допустим, ключ подошел, хотя это маловероятно, но неужели вы не заметили, что мебель другая?

— Такая же! — сказал Лукашин, смотря на Ипполита невинными светлыми глазами.

— Что? — повысил голос Ипполит.

— Мебель точно такая же.

— А вы не обратили внимания, что в квартире беспорядок? Потому что люди только что переехали…

Лукашин вежливо перебил взбешенного Ипполита:

— Но мы тоже только что переехали… с мамой… три дня назад.