Ричард Шеридан - Дуэнья

Дон Фернандо (в сторону) . Я уйду, иначе я себя выдам.

Исаак. Постойте, Фернандо, вы самого лучшего еще не слышали.

Дон Фернандо. А ну тебя к черту!

Исаак. Что за новости! В чем дело? Я думал вас позабавить.

Дон Фернандо. На дыбу тебя, на плаху, в пекло!

Исаак. Позвольте, не вы же, надеюсь, этот злополучный влюбленный друг. Или это вы? Честное слово, кроме шуток, это он! Это лучше всего остального. Ха-ха-ха!

Дон Фернандо. Что? Ты смеешься? Подлый, проклятый жулик! (Хватает его за шиворот.) Если бы ты стоил моей ярости, я бы душу из тебя вытряхнул! (Отбрасывает его.)

Исаак. Боже милостивый! Так обращаться с зятем!

Дон Фернандо. Слушай, каналья! Говори немедленно, куда отправились эти предатели, или, клянусь жизнью… (Обнажает шпагу.)

Исаак. Ради бога, шурин дорогой, не приходите в ярость! Я постараюсь вспомнить.

Дон Фернандо. Живо, смотри!

Исаак. Сейчас, сейчас… Разная память бывает у людей. У иных память обманчивая. А у меня память робкая, она уходит в пятки при виде обнаженной шпаги – честное слово, уходит, И сейчас я столько же способен драться, сколько вспомнить что-нибудь.

Дон Фернандо. Ладно, скажи мне правду, и я тебя не трону.

Исаак. Да-да, я знаю, что вы меня не тронете, шурин дорогой. Но эта неприятная вещица у вас в руке…

Дон Фернандо. Ты что же, не желаешь ничего говорить?

Исаак. Нет-нет, я скажу. Я все скажу, жизнью клянусь! Но к чему вам слушать со шпагой в руке?

Дон Фернандо. Хорошо, изволь. (Вкладывает шпагу в ножны.) Ну?

Исаак. Так вот, мне кажется, что они пошли… то есть мой приятель Карлос сказал мне, что он оставил донью Клару… дорогой Фернандо, уберите ваши руки… в монастыре святой Каталины.

Дон Фернандо. Святой Каталины?

Исаак. Да. И что Антоньо должен был к ней туда прийти.

Дон Фернандо. Это правда?

Исаак. Правда. И это все, что я знаю, клянусь жизнью.

Дон Фернандо. Ладно, трус, мне твоя жизнь не нужна. Месть мою почувствует этот лживый, бесчестный Антоньо!

Исаак. Да-да, убейте его. Перережьте ему горло, и будьте здоровы.

Дон Фернандо. Но Клара! Какой позор! Она не стоит моего гнева.

Исаак. Не стоит, шурин дорогой. Честное слово, я бы на нее не стал сердиться. Она того не стоит, уверяю вас.

Дон Фернандо. Врешь! Она достойна ненависти королей!

Исаак. Верно, верно, она такова. И я бесконечно жалею вас, понесшего такую утрату.

Дон Фернандо. Молчи, каналья! Как смеешь ты меня жалеть?

Исаак. О, простите, шурин дорогой! Я вас ни капельки не жалею, клянусь душой.

Дон Фернандо. Убирайся прочь, дурак, и впредь меня не раздражай. Только твое ничтожество спасает тебя!

Исаак (в сторону) . Очевидно, мое ничтожество – мой лучший друг. (Громко.) Я иду, дорогой Фернандо. (В сторону.) Ну и горячая голова у этого проклятого драчуна!

Монастырский сад.

Входят донья Луиса и донья Клара.

Донья Луиса. И ты действительно не хочешь, чтобы мой брат тебя нашел?

Донья Клара. Иначе почему бы я пряталась под этим нарядом?

Донья Луиса. Быть может, потому, что он тебе к лицу. Ведь не собираешься же ты на всю жизнь остаться монахиней?

Донья Клара. Если бы Фернандо не нанес мне такого оскорбления сегодня ночью…

Донья Луиса. Да нет же, просто его боязнь лишиться тебя придала ему дерзости.

Донья Клара. Ты, должно быть, считаешь меня жестокой. Но, клянусь тебе, если бы сейчас он оказался здесь, мне кажется, я бы его простила.

Донья Луиса. А я начинаю думать, Клара, что ты серьезно решила стать послушницей.

Донья Клара. И серьезно, я не знаю, не лучше ли всего мне остаться в монашеской рясе.

Донья Луиса. Монашеская ряса, несомненно, очень хороша для маскарада. Но ни одной миловидной женщине, если она не сошла с ума, не придет в голову носить ее дольше одного вечера.

Донья Клара. А вот явился и твой Антоньо. Я не стану вам мешать. Ах, Луиса, с каким счастливым нетерпением ты обернулась в его сторону! (Уходит.)

Входит дон Антоньо.

Дон Антоньо. Ну что, моя Луиса, есть какие-нибудь новости?

Донья Луиса. Никаких. Человек, которого я послала с письмом к моему отцу, еще не вернулся.

Дон Антоньо. Откровенно говоря, я не вижу, чего нам ждать от твоего отца.

Донья Луиса. Мне все-таки будет легче после такой попытки. Я не сомневаюсь в твоей искренности, Антоньо. Но бедность окружена холодным воздухом, в котором нередко гибнет чувство, к нему непривычное. Если мы хотим сделать любовь нашим домашним богом, мы должны постараться обеспечить ему удобное жилье.

Дон Антоньо.

Входит служанка с письмом .

Донья Луиса. Ответ отца, должно быть.

Дон Антоньо. Дорогая моя Луиса, ты можешь быть уверена, что он ничего не содержит, кроме угроз и упреков.

Донья Луиса. Все-таки посмотрим. (Читает.) «Дорогая дочь, осчастливь твоего возлюбленного. Я выражаю полное согласие на то, чтобы ты вышла замуж тем способом, как тебе хочется, но непременно возвращайся домой поужинать с любящим тебя отцом».

Дон Антоньо. Ты шутишь, Луиса?

Донья Луиса (передавая ему письмо). Прочти! Прочти!

Дон Антоньо. Действительно так, клянусь небесами! Тут, несомненно, какая-то ошибка. Но нам до этого нет дела. Теперь, Луиса, у тебя не может быть поводов для отсрочки.

Донья Луиса. А разве нам не следует вернуться к моему отцу поблагодарить его?

Дон Антоньо. Сначала пусть священник лишит его возможности отступиться от своего слова. Я сбегаю за ним.

Донья Луиса. Нет, если ты снова расстанешься со мной, меня могут у тебя отнять.

Дон Антоньо. Тогда идем. Тут в соседнем монастыре у меня есть монах-приятель. Ты уже полюбовалась обычаями женской обители. Посмотрим, меньше ли ханжества среди святых отцов.

Донья Луиса. Боюсь, что нет, Антоньо. Потому что в религии, как и в дружбе, те, кто всего больше разглагольствуют, всегда самые неискренние.

Уходят.