Контантин Тренёв - Любовь Яровая

Семён. Ма… мам… мамаша!

Марья. Ой, кто ж это?

Семён. Это я, Семён Скопцов! Здравствуйте, маманя! (Целует её.)

Марья. Ты?.. А глаз где? Сукины же вы сыны… чтоб вам так легко дыхалось, как я вас ищу! Чтоб вам так на том свете…

Малинин. Ну, счастье твоё, что сын инвалид. (Уходит в павильон.)

Марья. Чтоб твоему сыну такое счастье. А Гришка где?

Семён. Сам его ищу, маманя. Под землёй найду! Я с его получу. И пару коней, что загнал, и сто восемь пудов пшеницы, что он в земле откопал. Всё хозяйство верну. Под землёй найду. Я из его по жилочке коней вытащу, пшеницу по капле крови выточу.

Марья. Да он, чай, в могиле!

Семён. Найдём и в могиле. Все концы сыщу, а своё трудовое верну. Он, бандит, где был, когда я потом-кровью наживал? По былочке откладывал. Грамотный, у купца на лёгких хлебах! Да сам же купца к стенке! Да родного брата грабить! Я двадцать лет бился, а он в одну ночь решил.

Марья. Аспиды вы! Один глаз остался.

Семён. Ништо. Я ему оба закрою.

Марья. Ну, не клятые ж! Пойдём, лепёшек испеку.

Семён. Нельзя, я в наряде.

Марья. Так я сюды принесу. Один глаз. Как я тебя кривого женить буду! (Уходит.)

Проходят в тени Любовь и Колосов .

Любовь. Чего же ждать?

Колосова. Кажется, в эту ночь. Есть признаки подготовки к казни.

Любовь. То есть?

Колосова. С вечера в тюрьму введён отряд. А Чир у себя поминальную кутью варит и на «последнее целование» ирмосы поёт. Это всегда перед казнью. (Уходит.)

Любовь. Ступайте скорей, сообщите Роману. Буду ждать указаний за школой.

С веранды сходят Фольгин и Елисатов .

Фольгин. Господи! Спасение только в гуманных законах!

Елисатов. Что же вы кричите?

Фольгин. Только законом можно остановить реакцию.

Елисатов. Реакцию как раз незаконно останавливать: она противодействие, равное действию, и должна остановиться только там, где велит закон природы.

Фольгин. Народ её остановит.

Елисатов. У народа как раз сейчас стихийная реакция. (Расплачивается с лакеем и сходит с веранды.)

Навстречу Горностаев с колотушкой .

Добрый вечер, профессор.

Горностаев. Добрый вечер.

Елисатов. Вы что это?

Горностаев. Что я — по оружию видите. А вы что?

Елисатов. Я безоружный. Беречь нечего: нищ!

Проходит Закатов .

Закатов. Блаженны нищии, яко тии наследят землю.

Елисатов. Пусть другие наследят. Моё дело было — продать. А что же ваша торговля?

Горностаев. Кончена. Жена магазин и всё дело на себя взяла. Меня за кусок хлеба в сторожа Дунька определила. Господа, какое прекрасное время для языка! Он приобретает первозданную буквальность. Магазин жена на себя взяла — буквально. Вот она! Кусок хлеба мне — тоже буквально… Вот он!

Фольгин. Представьте, верно! Меня сегодня выгнали на улицу — тоже буквально. Вселили в комнату двух сыпнотифозных. Доктор сказал: если заражусь, с моим сердцем — верная смерть. А они оба в бреду, в грязи, вши…

Закатов. Да-а, русский народ великий юродивец. В смраде и язвах, в скверне дел валяясь, возвещает миру чистую, святую правду! Да, Россия новую правду в кровавых муках родит.

Елисатов. Это уж вы не буквально, спорный символ: возможно, это не роды, а кровавый понос.

Горностаев. Отчего понос?

Елисатов. Мало ли. От неумеренного употребления свободы, например.

Фольгин. С такими убеждениями жить в России… (Ушёл.)

Елисатов. Где Россия? Где убеждения?

Закатов. Не убеждения, но вера. Народ-богоискатель жадно ищет правду божию.

Горностаев. Да, да… Признаков правды!

Елисатов. У меня семь раз искали. Полы ломали. Всё взяли на богостроительство. Даже мебель унесли богоносцы.

Закатов. Бог вам сторицею воздаст.

Горностаев. Да, да… (Всматривается в Елисатова.) Это вы… дачестроитель?

Елисатов. В каком смысле?

Горностаев. Аферист… Пустоземельный…

Елисатов. Профессор, позвольте, это уж слишком буквально.

Горностаев. А? Извините… Может быть, другой?

Елисатов ушёл. Входит Колосов .

Но признак моральной дегенерации: блеск диалектики при потухшей этике.

Быстро входит Фольгин .

Фольгин. Дорогой профессор, мне нужен совет…

Горностаев. Совет?

Вдали голос Горностаевой: «Сахарин, горький перец, лимонная кислота!»

Скажите, кто это выкрикивает?

Колосова. Это ваша жена.

Горностаев. Какой неприятный голос!

Фольгин. Профессор, я по важному делу.

Горностаев. Да? Пожалуйста. Вы что? Бриллианты или мука?

Фольгин. Нет, я честный человек. (Обиженно.) Только член здешней земельной комиссии.

Горностаев. В чём дело?

Фольгин. Дело в том, что у каждого человека в бесконечности идут свои часы… Идут, отсчитывая на голубом циферблате его сроки. Золотая стрелка моих часов подошла к чёрной цифре.

Горностаев. Говорите кратко, прозой.

Фольгин. Меня вошь укусила.

Горностаев. Это… буквально или символ?

Фольгин. Какой там символ! Сейчас снял… Что дальше делать?

Горностаев. Почешитесь… бельё…

Фольгин. Тифозная! Через две недели меня не будет!

Горностаев. Ну, это ещё не наверное.

Фольгин. Наверное… Это так ново и велико. Две недели жизни, и потом — прах, ничто. Но две недели мои… Я безграничный властелин, без страха перед будущим. Я ведь теперь всё могу: грандиозный подвиг, небывалую подлость, террористический акт, землю взорвать! И всё это ничто перед вечностью, в которую я вступил после укуса! Дайте же совет!

Горностаев. А вы чем занимались до укуса?

Фольгин. Служил в палате и всегда мечтал о конституции, хотя и тайно.

Горностаев уходит, стуча колотушкой .

Колосова. Слушайте, как раз для вас дело. Грандиозный подвиг.

Фольгин. А именно?

Колосова. Спасти пять человек! Сегодня их должны казнить.

Фольгин. Так это — большевики?

Колосова. Да, пять человеческих жизней!

Фольгин. Но здесь сталкиваются два принципа: спасение человека и помощь большевику. Надо обдумать!

Колосова. Да нет времени думать!

Фольгин. Для мысли всегда должно найтись время.

Все уходят. Входит Панова. Мимо проходит Любовь .