Владимир Голышев - ЯРМОНКА

Зачатьев:"…То есть, не имею никаких прав и оснований вытребовать себе оную сумму. Но, ваше величество! Волшебственные свойства монаршей милости таковы, чтобы чуждаться образцов и резонов. О сем и в Святом Писании сказано…".

Криспин (перебивает) : Не ответил государь?

Зачатьев (нехотя) : Нет. Хотя надежды не оставляю.

Криспин (покосившись на свой костюм) : Может англичан побудить?..

Зачатьев (кивает) : Есть прожект. Известно, что народ сей отменно самолюбив и высоко ставит все необычное… (увлеченно) Ну так вот. Вообрази послание: "Господа англичане! Я побился об заклад с ненавистником славного племени вашего об тысячу рублей, что вы не откажите ссудить меня десятью тысячьми. На авантюру сию я решился, памятуя о вашем всему миру известном великодушии и достохвальной щедрости! Не дайте пропасть!..".

Криспин: Так в чем загвоздка?

Зачатьев (хмуро) : Не знаю: кому послание сие адресовать. Хотел начертать на конверте "аглицкому народу", да, боюсь, не дойдет.

Криспин: Может с бароном Ротшильдом снестись?

Зачатьев (кивает) : Начал было… Но тут (мнется) потребно литературное дарование сверх обычного. Иначе дело не выгорит. Барона ж надо изрядно развлечь, развеселить, подарить ему миг душевного отдохновения… Анекдотец должен быть на десять тысяч! Не меньше! Чтоб Ротшильд из одной лишь признательности, глазом не сморгнув, отсчитал.

Криспин (воодушевленно) : Вот нива для современных литераторов! А то рядятся – кто средь них главнейший. (поясняет) Барин охоч до журналов литературных. Ну и я, стало быть, с ним…

Зачатьев (мучительно соображает) : Погоди, друг. Дай мысли простор. Тут надобно…

Криспин (азартно) : Да чего там! Берешь листы. На каждом пишешь: "Уповаю на спасительную силу вашего несравненного таланта. По достижению успеха сего начинания обязуюсь обнародовать имя благодетеля моего, и тем прославить его в веках". Надписываешь конверты – по адресам первейших перьев и…

Зачатьев (подозрительно) : Постой, а ты сам-то – не того… не воспользуешься моей доверительностью?

Криспин (недоуменно) : Зачем мне десять тысяч?

Зачатьев( облегченно вздыхает) : И то верно… (усмехается) А ведь, я как вообразил, что ты, презрев долг дружбы и честь… за малым не обосра…

Криспин (перебивает) : Но, сказать по чести, полковая казна – все ж таки верней. Уж больно перья наши тупы. Рублей десять – еще куда ни шло…

Привстает со своего места.

(радостно) : О! А вот и ярмонка! Вишь, там – за пригорком…

Зачатьев его не слушает. Уснувшие было сомнения, стали терзать его с прежней силой.

Зачатьев: Побожись, что не воспользуешься!

Криспин (истово) : Холера меня побери!.. (другим тоном) Слыхал, до соседней губернии сия напасть добралась. Карантины теперь введут… (вздыхает) Добро хоть ярмонку отменить не успели.

Пауза.

Зачатьев (задумчиво) : А может казне микстуру от холеры продать? Выпил десять капель натощак – и здоров. За десять-то тыщ, а?

Затемнение.

Просторная прихожая квартиры четы Пушкиных. На полу ковер. В углу – диван с креслами и небольшой столик, заваленный бумагами. На диване как-то неловко, бочком присел Гоголь – тот же "зяблик", только усы стали несколько погуще. Очевидно, его пустил в прихожую слуга. В данный момент Гоголь ожидает Пушкина, голос которого доносится из кабинета. У Пушкина посетитель – кто-то из друзей-литераторов. Голос пушкинского собеседника не слышен. До прихожей долетают только обрывки пушкинских реплик.

Тем временем Гоголь украдкой читает листы, лежащие поверх одной из стопок бумаг на столе. Он уже разобрался – где интересующий его текст заканчивается, отложил соответствующие листы в сторонку. В ногах у него открытый портфель. Гоголь внимательно прислушивается к голосу Пушкина в кабинете. В момент, когда кажется, будто Пушкин вот-вот выйдет в прихожую, Гоголь молниеносно сует в портфель пушкинские черновики и сидит, как ни в чем ни бывало с отсутствующим видом.

Голос Пушкина (возбужденно) : …И слушать не хочу! Мы как на спасову икону должны молиться на журнальную критику! На каждого – слышишь: каждого! – кто не из праздности, а от живого пытливого ума, с болью сердечной берется разбирать новейшие произведения…

Пауза. Пушкин молча выслушивает возражения собеседника.

(перебивает) Ну, так что ж с того? Эта простодушная грубость, вызывающая твое неудовольствие – вернейший залог любви к истине! Ты забываешь, что суетная образованность коренных жителей света, коей мы кичимся, весь этот паркетный лоск – не более чем игра фортуны. Случай, а не правило. И худого тут, пожалуй, больше, чем доброго. Среди неимущих да полуобразованных нынче скорее отыщешь… (замолкает)

Пауза. Собеседник не сдается. Пушкин слушает его, но в какой-то момент не выдерживает и взрывается.

(с вызовом) Да! И Белинский тоже! Даже в первую голову! (веско) Ругань не ранит, когда исток ее – живое переживание. И узость – не порок. Дай мне десяток таких "узких виссарионов", чтоб каждый свое гнул и рвал нашего брата-литератора на клочки, а заодно и друг дружку – и у России будет великая литература!.. Зло – не узость. Зло – (перечисляет) преобладание одной узости над остальными, мелкомыслие и самодовольное невежество!

На последних словах, голос Пушкина усиливается – он подходит к двери. Именно в этот момент Гоголь осуществляет свой маневр с пушкинской рукописью и торопливо застегивает портфель.

(у двери, тихо, но отчетливо) Меня тут малоросс один поджидает. Погодин хвалил. Неудобно… На минуту – не более.

Пушкин появляется в прихожей. Гоголь вскакивает со своего места, прижимая к груди портфель, и вытягивается перед ним в струнку, как перед генералом. Пушкин, не обращая внимания на гоголевские "строевые упражнения", садится на диван, кладет ногу на ногу и жестом предлагает Гоголю вернуться в исходное положение.

Пушкин (сдержано, но доброжелательно) : Чем обязан?

Гоголь (заученно) : Принадлежа к избранному кругу ценителей подлинно высокой поэзии, считаю непременным долгом своим, выразить всецелое восхищение…

Пушкин (перебивает) : У вас дело кто мне?

Гоголь (торопливо) : Господин Погодин заверил в том, что вам был передан сборник малороссийских вещиц под общим наименованием…

Пушкин (заканчивает) : "Вечера на хуторе близ Диканьки".