Рихард Вагнер - Валькирия

Зигмунд
«Скорбным» я назвал себя:
Хундинг гостя увидит! —

Он прислоняется к очагу и со спокойно-решительным участием пристально глядит на Зиглинду. Она опять медленно поднимает на него взор. Долго молча смотрят они друг другу в глаза, с выражением глубочайшего волнения. — Внезапно Зиглинда вздрагивает и прислушивается; она слышит прибытие Хундинга. который отводит своего коня в стойло. Она поспешно идет к двери и отворяет ее. — Хундинг, вооруженный щитом и копьем, входит и, увидя Зигмунда, останавливается на пороге. Он обращает строго вопрошающий взгляд на Зиглинду.

Зиглинда
(отвечал на взгляд Хундинга)
К нам вошел
раненый гость:
устал он в пути...

Хундинг
Ты с ним была?

Зиглинда
(спокойно)
За ним ходила я, —
пить ему дала...

Зигмунд
(все время спокойно и твердо глядя на Хундинга)
Здесь приют
мне был дан:
ты недоволен этим?

Хундинг
Свят мне мой очаг:
свят он будь и тебе!
(Он снимает с себя оружие и передает его Зиглинде; обращаясь к ней.)
Ужин ставь нам, мужам!

Зиглинда вешает оружье на ветви ясеня; затем, достав из кладовой пищу и питье, она ставит ужин на стол. — Взор ее снова невольно устремляется на Зигмунда.

Хундинг пронизывающим и удивленным взглядом измеряет гостя, сличая его внешность с внешностью своей жены.

Хундинг
(про себя)
Как сходен он с нею!
Таким же огнем
глаз пришельца сверкает...
(Он скрывает свое удивление и с деланным простодушием обращается к Зигмунду.)
Долго, знать,
длился твой путь, —
ты без коня
пробрался к нам;
какой тропой
тяжелой ты брел?

Зигмунд
Чрез лес и поле,
степь и кусты
гнали меня
гроза и рок;
неведом мне путь, где я шел;
где очутился, —
тоже не знаю:
ты мне поведай о том.

Хундинг
(сидя за столом и предлагая место Зигмунду)
В своем дому
приют и кров
Хундинг дал тебе;
если направишь
на запад путь, —
родни моей
там живут семьи,
что честь мою охраняют. —
Сделай честь мне, мой гость,
и себя теперь назови.

Зигмунд, присев к столу, задумчиво смотрит в пространство. Зиглнида, севшая рядом с Хундингом. против Зигмунда, глядит на последнего с заметным участием и ожиданием.

Хундинг
(наблюдая за обоими)
Если мне
не хочешь сказать, —
то ей вот —
молви смело:
взгляни, — она
так жадно ждет!

Зиглинда
(просто и участливо)
Гость, назови мне себя!

Зигмунд
(вскидывает голову, глядит ей в глаза и начинает в строго-сдержанном тоне)
«Мирным» зваться нельзя мне;
«Радостным» думал я быть,
но «Скорбный» — вот мое имя. —
«Волк», — это был отец мой;
с сестрой я родился, —
близнецами были мы с ней.
Мать вскоре же
я потерял,
а с ней и ту,
кто со мной родилась;
мне их не вспомнить теперь. —
Волк был силен, отважен;
врагов он много имел.
С собою сына
он брал на охоту;
однажды домой
мы с травли пришли, —
а волчий дом был пуст.
Дотла сгорел
сверкающий зал,
и пнем наш дуб
цветущий стоял;
лежала убитой
мать на земле,
исчезла бесследно
в огне сестра:
нам столько бед принес
злых Нейдингов мрачный род. —
Бежал со мной
гонимый отец;
в дикой чаще
юноша прожил
со старым немало лет;
часто их
пытались схватить, —
но храбро пара волков дралась! —
(обращаясь к Хундингу)
Волчонка видишь ты здесь,
а Волчонка знают враги!

Хундинг
Странен рассказ твой смелый,
повесть чудна твоя,
Скорбный Волчонок!
Хотя об отважных Волках
я тоже что-то слышал,
но не встречал их
доныне сам...

Знглнида
Еще скажи мне, путник:
где твой отец теперь?

Зигмунд
Ловить затеяли нас
черные Нейдинги вновь:
ловцов немало
волки побили,
ловцов через лес
дичь погнала;
как дым, рассеялся враг.
Но бой разлучил нас с отцом;
он пропал из вида;
напрасно искал я. —
только волчью шкуру
в чаще нашел, —
след, брошенный им...
Отец мой вдруг исчез...
И в лесу я заскучал. —
к мужам мне хотелось и к женам...
И там, и здесь, —
всюду я был;
искал друзей,
подруг искал, —
но везде я был отвергнут:
горе шло со мной.
Что я добром считал,
то не нравилось им;
а что я считал злом, —
было по сердцу всем.
Раздор повсюду
я вызывал, —
крик гнева
несся мне вслед;
жаждал я счастья, —
скорбь лишь будил:
и должен я Скорбным зваться, —
лишь в скорби вечно я жил!

(Он бросает взгляд на Зиглинду и видит, что ее глаза полны сочувствия к нему.)

Хундинг
Не любила Норна тебя, —
злосчастен жребий твой;
рад не будет никто,
к кому ты в дом войдешь.

Зиглинда
Трусам лишь может
безоружный гость
страх внушать! —
Молви мне, гость,
в битве какой
оружье ты потерял?

Зигмунд
(все более и более возбуждаясь)
Меня позвала
дева в беде:
ее насильно
отдать немилому в жены
хотела родня.
Против насилья
выступил я,
на всю родню
смело напал, —
и враг сражен был мной.
Лежали павшие братья:
вдруг дева припала к телам, —
вражду сменила печаль.
Потоки горьких слез
на них невеста лила:
лишь о гибели кровных братьев
громко стонала она. —
И родня убитых
бросилась к нам,
в безграничной жажде
отметить за них:
тесно меня
враги окружили.
С поля борьбы
дева не шла;
мой щит ей жизнь
долго спасал;
но вот разбились
и щит, и копье.
Я не мог уже драться, —
смерть постигла ее:
за мною помчалась толпа, —
а невеста была мертва.
(устремив на Зиглинду горестно-пламенный взор)
Теперь ты видишь,
жена, что имя «Мирный»
дать нельзя мне!

Он встает и идет к очагу. Зиглинда, бледная и глубоко потрясенная, склоняет голову.

Хундинг
(вставая)
Я знаю дерзостный род, —
не свято ему,
что свято всем:
отвергнут он всеми и мной!
И я с другими был позван —
мстить беспощадно
за кровь родни:
пришел поздно,
вернуться пришлось, —
чтоб беглый вражий след
в своем же доме найти!
(Он отходит от стола.)
Хранит дом мой,
Волчонок, твой сон. —
я впустил на ночь тебя:
но завтра ищи,
где хочешь, оружья:
с утра будь к бою готов, —
за мертвых заплатишь мне дань!

Зиглинда встает со своего места и с беспокойным видом становится между ними.