Проспер Мериме - Театр Клары Гасуль

Г-жа де Куланж. Ты что-то уж очень проницательна.

Г-жа де Турвиль. А ты что-то уж очень глупа! Как тебе не бросилось в глаза, что этот человек — шпион, либо шведский, либо английский, либо русский!.. И можно даже с уверенностью сказать, что английский. Бьюсь об заклад, что рубашка у него из английского батиста. Таким образом, все совершенно ясно.

Г-жа де Куланж. Ясно?

Г-жа де Турвиль. Одну минуту... Кроме того, на куртке у него была пуговица, не похожая на другие, с якорем, — значит, он с английского корабля.

Г-жа де Куланж. У всех моряков такие пуговицы.

Г-жа де Турвиль. Чудачка! И портреты на шее? Забавно было слушать, как этот адъютантик разглагольствовал насчет женского портрета. Право же, он неплохо играл свою роль! Это продувная бестия, он отлично изображал полнейшее неведение. А генерал быстро сунул футляр себе в карман, так что никому не удалось на него и одним глазом взглянуть.

Г-жа де Куланж. Может быть, все это и не лишено таинственности, но я не стану докучать начальству историей с какими-то пуговицами, батистовой рубашкой и прочими пустяками. Вот уж верный способ добиться, чтобы нас сразу же отозвали!

Г-жа де Турвиль. Это пустяки? Это пустяки?.. Ах, Элиза, в подобных делах ничем нельзя пренебрегать! Благодаря всего-навсего жареному цыпленку я обнаружила место, где скрывался генерал Пишегрю [29] Пишегрю , Шарль (1761—1804) — генерал, организовавший роялистский заговор против Наполеона. Заговор был раскрыт, и Пишегрю был арестован. Умер он в тюрьме при загадочных обстоятельствах. . И, не хвастаясь, скажу, что мне от этого было много чести, не говоря уже о выгоде. Слушай, я тебе расскажу: это было, еще когда жил на свете твой отец, капитан Леблан. Он вернулся из действующей армии. Денег у него было много, — мы как сыр в масле катались. Так вот, в один прекрасный день иду я в нашу съестную лавку и спрашиваю у хозяина жареного цыпленка. А он мне и говорит: «Мне очень жаль, сударыня, но я только что продал последнего». Я хорошо знала всех обитателей квартала, и меня разобрало любопытство: кому? Спрашиваю у хозяина: «А кто его купил?» Отвечает: «Такой-то. Он, видно, любит себя побаловать: каждый день покупает себе на обед жареную птицу». А надо тебе сказать, прошло три дня, как мы потеряли из виду генерала Пишегрю. Я все это смекаю и говорю себе: «Черт побери, соседушка, какой у вас аппетит! Похоже, что вы совсем изголодались!» Словом, прихожу на следующий день и покупаю куропаток, притом, заметь себе, нежареных — нарочно для того, чтобы поболтать с поваренком, пока они будут жариться. И вдруг входит мой соседушка, у которого такой аппетит, и покупает жареную индейку — чýдная была индейка... «Ах, — говорю я ему, — господин такой-то! Аппетит у вас неплохой: ведь этого двоим на целую неделю хватит». А он подмигивает мне и говорит: «Я, знаете ли, ем за двоих». Француз ведь скорей пойдет на виселицу, чем упустит возможность сострить. Я посмотрела ему прямо в глаза, он отворачивается, берет свою индейку — и за дверь. Мне ничего больше не надо было, я уже знала, что ему известно, где Пишегрю. Человека этого, конечно, забрали, и за хорошее вознаграждение он превосходнейшим образом выдал генерала, а я получила шесть тысяч франков [30] Исторический факт. ( Прим. автора. ) . Вот что значит подмечать всякие пустяки.

Г-жа де Куланж. О, ты известная ловкачка! А я и сейчас ни о чем не догадываюсь.

Г-жа де Турвиль. Поступай как знаешь, дело твое. Я умываю руки. Не моя будет вина, если кто-нибудь другой получит награду и если государству это принесет вред.

Г-жа де Турвиль. Хочешь, я тебе скажу, какой у него вид? Такой, что он любит дамочек. И если бы у тебя была моя голова, ты бы, как ласковый теленок, двух маток сосала и вытянула бы из господина полковника немалую сумму. Он ведь маркиз, хоть это и незаметно. Слуги говорят, что он купается в золоте. Они получают от него такие чаевые!..

Г-жа де Куланж. Боже мой, до чего я устала! Всю ночь не сомкнула глаз.

Г-жа де Турвиль. Он, наверное, страшный бабник! Ах, дитя мое, будь у меня твоя красота, я бы далеко пошла! А ведь если бы я не помогала тебе выполнять поручения, что бы ты делала? Мне приходится из кожи вон лезть, приманивая дичь, а вам, сударыня, остается только наклоняться и подбирать ее да говорить спасибо за деньги, которые это вам приносит.

Г-жа де Куланж. А также и за почет.

Г-жа де Турвиль. Что об этом думать? Люди почище нас занимаются еще более темными делишками.

Горничная (входит) . Господин дон Хуан Диас спрашивает, могут ли дамы его принять.

Г-жа де Турвиль. Разумеется... Вот что значит быть хорошенькой женщиной! Ей незачем и утруждать себя: только покажется, за ней так и бегут.

Дон Хуан (входит) . Простите, сударыня, я к вам на правах соседа. Я взял на себя смелость явиться, чтобы узнать, не имело ли вчерашнее происшествие дурных последствий для здоровья госпожи де Куланж.

Г-жа де Турвиль (в сторону) . Хорошо сказано. (Дону Хуану.) Присядьте!

Г-жа де Куланж. Вы не заболели?.. А как тот несчастный, которого вы спасли?..

Дон Хуан (садится) . Он бодр и весел и поговаривает уже о том, чтобы пуститься в погоню за сельдью... Однако, сударыня, вы, по-видимому, еще плохо себя чувствуете. Я раскаиваюсь, что принес к вам погибавшего... Но в суматохе...

Г-жа де Куланж. Пустяки! Я ведь до этого видела, как вы подвергали себя смертельной опасности... К тому же я совершенно здорова.

Г-жа де Турвиль (в сторону) . Она отлично разыгрывает страсть! (Дону Хуану.) А вы даже не сказали нам, как чувствуете себя после такого неосторожного поступка. Ах, молодой человек, молодой человек! Впрочем, все вы такие.

Г-жа де Куланж (матери, тихо) . Все?

Дон Хуан. По правде сказать, я был в восторге оттого, что смог принять в это время года морскую ванну. А затем я прекрасно проспал всю ночь.

Г-жа де Турвиль. Моя дочь только и говорит, что о вашей храбрости. Она боялась, как бы вы не схватили воспаление легких.

Дон Хуан. Я горжусь тем, что вы обо мне думали. Но что нам, военным, холодная ванна?

Г-жа де Турвиль. Может быть, вам случалось в вашей походной жизни встречать моих сыновей, двух офицеров, подающих большие надежды?.. Старшего, генерала де Турвиля, и младшего, полковника Огюста де Турвиля?

Г-жа де Куланж (матери, тихо) . Будь осторожна!

Дон Хуан. К стыду моему, должен сознаться, что впервые слышу их имена... Но я так редко читаю бюллетени!

Г-жа де Турвиль. Вы совершенно правы! В них только и говорится, что о пролитии крови. Ах, господин Диас, я так боюсь, чтобы моих сыновей не послали в Испанию! Мы были бы этим очень огорчены: несправедливая там ведется война.