Проспер Мериме - Жакерия

Входит оруженосец.

Оруженосец. Ваша милость! Оруженосец из Арраса привез вам письмо.

Д'Апремон (глядя на печать) . Львиная пасть. Это от Боэмона де Ласурс.

Изабелла. Он вас, конечно, благодарит за выкуп.

Д'Апремон. Я думаю, он пишет о чем-нибудь поважнее. Прочти-ка мне письмо, Изабелла. Я так же безграмотен, как его милость мой покойный отец, — он так и не выучился читать молитвенник, но, клянусь святым крестом, между нашими молодыми рыцарями при всей их учености равного ему не найти!

Изабелла (читает) . «Высокому и могущественному сеньору, благородному Жильберу, барону д'Апремону, от Боэмона, сеньора де Ласурс, его слуги и друга, привет. В ту минуту, когда я потерял уже всякую надежду вновь увидеть родину, я узнал с изумлением, равным моей признательности...»

Д'Апремон. С изумлением?

Изабелла (продолжая) , «...что ты внес за меня выкуп и что я свободен и могу пасть к твоим стопам, дабы...»

Д'Апремон. Пасть к моим стопам? Да то ли ты читаешь, что написано?

Изабелла. Да, батюшка... «...дабы в меру сил выразить свою благодарность...»

Д'Апремон. Пропусти эти вздорные любезности и перейди к делу. Рыцари должны приберегать эти глупости для дам.

Изабелла. В письме нет ничего, кроме изъявлений благодарности, уверений в дружбе и преданности.

Д'Апремон (взяв письмо) . Зря пропал отличный пергамент. Вот чему их обучают ученые люди! Рыцарь удивляется, что товарищ по оружию вносит за него выкуп, и посылает ему целую страницу, испещренную черными значками, чтобы поблагодарить его. В мое время рыцарь говорил своему другу: «У меня вышли деньги, дай-ка мне твой кошелек». Эта откровенная простота наших отцов стоила дороже нынешней вежливости.

Изабелла. Он сделал это с наилучшими намерениями. Боэмон очень привязан к вам.

Де Монтрёйль. А сумма, которой вы не пожалели, вполне заслуживала благодарности.

Д'Апремон. Нужно самому быть неспособным к великодушному поступку, чтобы так напыщенно выражать свою признательность. Но такова жизнь. Старые обычаи выводятся, а с ними и добродетели наших предков.

Изабелла. Не станем, однако, пренебрегать старинным обычаем ужинать. Я вижу отсюда, что кувшин для мытья рук подан.

Д'Апремон. Ты права. Пойдем ужинать.

Уходят.

Площадь в деревне Апремон. Расставлены столы.

Крестьяне сидят и пьют. Впереди за одним столом: Броун, Рено, Моран, Гайон. Броун одет простым стрелком.

Броун (стуча по столу) . Вина! Вина! Умирать нам от жажды, что ли? Я король стрелков и плачу за всех.

Гайон. Честное слово, господин стрелок, для англичанина вы славный малый.

Рено. Верно, и я прощаю ему то, что он взял приз.

Броун (показывая лук) . Вот это лук! Шесть футов тисового дерева без сучков, и прям, как копье, когда не натянут. Берись за тетиву правой рукой на уровне глаз, а левой сгибай самый лук, пока не останется всего три дюйма железного наконечника стрелы. И это будет такой выстрел, что о нем заговорят [28] Английские стрелки натягивали лук левой рукой, держа правую неподвижно. Французы крепко держали лук левой рукой и натягивали тетиву правой. Ловкость английских стрелков была, впрочем, всеми признана, и это давало им перевес над другими нациями. ( Прим. автора. ) .

Моран. Да, мы видели, у вас верный глаз и твердая рука.

Броун. Еще бы, черт возьми! А вы знаете, что натянуть английский лук удается далеко не всякому, тогда как крепчайший из ваших луков сломится под английской стрелой?

Рено. Был тут прежде человек, от его лука у вас образовались бы мозоли.

Броун. Клянусь святым Георгием, мне бы очень хотелось поглядеть на такое диво!

Рено. Этого лука уже здесь нет. А если бы стрелок, которому под силу натянуть его, был тут, с нами, вам бы не выиграть так легко кубка и перевязи [29] Приз на стрельбе из лука. ( Прим. автора. ) . За ваше здоровье, приятель!

Броун. А что сталось с этим стрелком? Я готов пройти пешком двенадцать миль, чтобы поглядеть на него.

Рено. Кто знает, может, он и не так далеко.

Моран (крестится) . Господь его ведает...

Броун. Где же он? Как с ним повидаться?

Рено. Повидаться? Не всякий, кто хочет, его видит.

Гайон. А бывает и так, что видит тот, кто не хочет. В этом-то и беда.

Моран. Слыхали вы про Оборотня?

Броун. Слыхал кое-что.

Моран. Ну так постарайтесь, чтоб он не повстречался с вами на дороге.

Броун. Как! Этот главарь воровской шайки так хорошо стреляет?

Гайон. Что он вор, это бы еще ничего, но говорят вам, он оборотень.

Броун. Я пошел бы взглянуть на самого дьявола, знай я только, что он стреляет лучше меня. А нет ли у него другого имени — у того, кого вы зовете Оборотнем?

Моран. Его звали Кретьеном Франком, когда он жил еще в этом мире.

Броун. Так, значит, он умер?

Моран (снова крестится) . Нет, но он стал волком-оборотнем.

Броун. Что вы меня дурачите? Говорите яснее. И отчего вы так перепугались? Что такое сделал этот человек и почему вы его прозвали Оборотнем?

Моран (тихо) . Постойте, пусть пройдет латник сеньора барона... Слушайте: в день святого Николая исполнится два года, как Франк — по ремеслу он был кузнецом — вернулся к себе после того, как дал лекарство лошади моего кума Анрио, и не застал дома жены. Сосед — всегда найдутся такие добрые души — сказал ему, что барон потребовал ее в замок, что она, мол, ему приглянулась; что она, жена Франка, не лучше других и ей-де лестно, что сеньор положил ее к себе в постель. Франк в ответ ни слова. Наконец возвращается она. Он стоял у горна. Видит, как она входит. «А, вот и ты!» — говорит он. «Да!» — говорит она. «Получай», — говорит он и одним ударом тяжелого молота вышибает ей мозги.

Броун. Что ж, молот — доброе оружие... Конечно, после лука.

Моран. Он разбил ей голову, как я разбил бы яйцо. Барон посадил его под замок; он хотел его повесить, но не знаю, уж то ли Франк продался черту, и тот освободил его, то ли он знал слово против замка...

Рено. А я думаю, подмастерье подбросил ему через отдушину напильник и он перепилил решетку.

Моран. Как бы то ни было, но он убежал в лес. Там старый белый волк, которого никак не мог убить отец барона, — старый волк, которому... почитай что больше двухсот лет, его все знают... — словом, этот старый белый волк поглядел на Франка, прежде чем тот его заметил [30] Старинное поверье, еще сохранившееся в некоторых странах: Lupi Moerim videre priores. Вергилий. «Буколики». ( Прим. автора. ) Lupi Moerim videre priores — Волки раньше увидели Мерия ( лат. ). — Согласно древнему римскому поверью, тот, кого волк при встрече увидит первым, становится немым. , и Франк сейчас же обернулся волком. Он оброс шерстью и кусает всех, кто к нему подходит. А те, кто от этого не умирает, становятся, как он сам, оборотнями и нагоняют ужас на всю округу.