Николай Языков - Стихотворения

Большинство из писем, обращенных к родным, адресовано к среднему из братьев Языковых — Александру Михайловичу (1799–1874), с которым поэт был особенно близок и под известным влиянием которого находился. А. М. Языков несомненно представлял собой незаурядную фигуру среди дворянской интеллигенции 1820-1830-х годов.9 Он был тесно связан с литературными кругами, брал уроки у лучших тогдашних профессоров — К. И. Арсеньева, А. И. Галича, К. Ф. Германа, вместе с П. В. Киреевским и своими братьями увлекался собиранием русских народных песен. О широте его умственных интересов, наблюдательности и остроумии свидетельствует многолетняя переписка с В. Д. Комовским (ф. 348, № 104).

Другая часть писем Н. М. Языкова обращена к старшему брату — Петру Михайловичу (1798–1851), известному геологу.10 Третий из постоянных адресатов Николая Михайловича — его сестра Прасковья Михайловна Бестужева (1807–1862).

Из 24 писем Н. М. Языкова к родным за 1830 г. и 5 писем за январь-февраль 1831 г., хранящихся в Рукописном отделе Пушкинского Дома (ф. 348, № 9, 10), нами публикуются 18. Из них 16 обращены к брату Александру (письма 1, 3-16, 18), по одному — к брату Петру (письмо 17) и к сестре Прасковье (письмо 2).

1 Языковский архив, вып. I. Письма Н. М. Языкова к родным за дерптский период его жизни (1822–1829). Под ред. и с объяснительными примеч. Е. В. Петухова. СПб., 1913, с. 47. Далее ссылки на это издание даются в тексте сокращенно: Архив, страница.

2 Библиография изданий писем Н. М. Языкова и к Н. М. Языкову дана М. К. Азадовским в приложении к кн.: Языков Н. М. Полн. собр. стихотворений. М.-Л., 1934, с. 864–867. См. также: История русской литературы XIX века. Библиографический указатель. М., 1962, с. 834.

3 Литературное наследство, т. 19–21. М., 1935, с. 33–104.

4 Письма П. В. Киреевского к Н. М. Языкову. Ред., вступит. статья и коммент. М. К. Азадовского. М.-Л., 1935.

5 Азадовский М. К. Судьба литературного наследства Языкова. — Литературное наследство, т. 19–21. М., 1935, С. 341–370.

6 при неизменном положении вещей (лат.).

7 "Языков также здесь, привез мне множество драгоценных исторических материалов и предан "М<���осковскому> Вестнику душевно", — писал 23 марта 1830 г. М. П. Погодин С. П. Шевыреву (Русский архив, 1882, № 6, с. 162).

8 Знакомство Языкова с этим семейством состоялось в 1829 г., когда, возвращаясь из Дерпта в Симбирск, он останавливался в Москве в доме Елагиных и Киреевских вместе со своим дерптским товарищем и родственником А. П. Елагиной — А. П. Петерсоном. В свой новый приезд в Москву в 1830 г. Н. М. Языков проводит в этом доме около года. Родственник Языковых Д. Н. Свербеев вспоминал: "Из Дерпта переселился он в Москву, в лоно литературной семьи тех Киреевских-Елагиных, в которой царила ласковою любовью и нежно-внимательным добродушием мать этой семьи, друг Жуковского <.. > Авдотья Петровна Елагина. Она и ее сыновья Киреевские тотчас же стали баловать, лелеять, обогревать настуженную неудачами поэзию Языкова. Крылья поэта встрепенулись, и этим годам московской жизни принадлежат едва ли не лучшие его стихи" (Свербеев Д. Н. Записки, т. 2. М., 1899, с. 96).

9 Любопытную характеристику А. М. Языкова в своих "Записках" дает его близкий приятель Д. Н. Свербеев.

10 Пушкину принадлежит следующий отзыв о Н. М. Языкове в письме к Н. Н. Пушкиной от 12 сентября 1833 г.: "Здесь я нашел старшего брата Языкова, человека чрезвычайно замечательного и которого готов я полюбить, как люблю Плетнева или Нащокина" (Пушкин A. С. Полн. собр. соч., т. XV. М.-Л., 1948, с. 80).

Здесь все слава богу! Альма<���на>хов по обычаю не получаю; но, может быть, повестка, здесь прилагаемая, есть Альманах. Аладьин1 сильно молчит. Книга, для Котла2 выписанная, оказалась чрезвычайно занимательною и прекрасною — я еще не читал ее, между тем по случаю ее образовались у Маминьки3 литературные вечера и, кажется, успешнее бывших у Елисаветы Петровны,4 потому что читание происходит просто, без всяких декламаторских ужимок и соблазнительных переливов голоса по системе Санси.5 Возвратившийся из Дерпта Татаринов6 начал брать уроки у Санси во французском языке, на которых уже успело обнаружиться самое грубое и подлое невежество в истории онаго оракула образованнейшей части здешняго дворянства! Краевский почти ежедневно приезжает наведываться о книгах ("Черный год"),7 Петром <���Михайловичем> ему обещанных, — сделайте милость, кончите чем-нибудь эту возню!

Да будет известно и ведомо Конторе,8 что я желаю (хочу?) отправиться в белокаменную и буду сердечно благодарен богу и всем святым его, ежели это желание исполнится поскорее — чем скорее, тем лучше. Мне зевать не надобно: не то может постичь меня судьба Горохова! Червь, во мне живущий,9 конечно, не помешает: его можно выгнать и там, и едва ли не легче, — а пережидать будет долго, долго и долго. Не знаю, с чего думает П<���етр> Мих<���айлович>, что именно он-то может где-либо задержать меня. В Москве я надеюсь не предаться лени, надеюсь действовать под руководством Погодина10 и в сообществе Петерсона11- людей деятельных и ко мне доброжелательных как нельзя больше. Вот и все. Что же твоя поездка в Питер, Ал<���ександр> Мих<���айлович> . Надобно ж мне поскорее развязаться с моим именем на пиру земном, решите же меня! Имеяй уши слышати, да слышит! 12

Для Дельвига13 написал я стихи, здесь прилагаемые,14 — плод усилий неимоверных: таков ли был я, расцветая?15 Впечатления Гармонии усиливаются, впрочем, — все тот же он; все тот же вид, непобедимый, непреклонный!16 Само собой разумеется, что до приобретения какого-нибудь прозвания в мире политическом мир моей поэтической деятельности должен будет ограничиваться мелочами, а никто не сомневался в моей способности производить важное, торжественное. Замечание Фаддея17 читал я — что ж делать? Маккавей — поговей, говорит поговорка. Сапоги посылаю; они, кажется, по собственному моему опыту, не выполняют своего предназначения: так же стучат, скрыпят и тяжелы, как обыкновенные общественные, должно было их сделать вовсе равными зеленым. (Деньги за сапоги 20 р<���уб.>?).

На сих днях у меня сильно разболелся геморрой, вероятно ожесточенный многими слабительными употреблениями против червя, но Рудольф остановил оный недуг чрезвычайно скоро, и я теперь, слава богу, здоров, в некотором смысле.

Видя, как пошло учат здесь истории, географии, риторике и арифметике, я возъимел мысль учить Котла сам — и исполню ее по возвращении из Москвы и, конечно, лучше этих мусьяков,18 обыкновенно невежественных вообще и не умеющих учить в особенности. Я подарил Котлу стихотворения Жуковского, мне подаренные Протасовой,19 находившиеся до сих пор у Татаринова и привезенные им из Дерпта. Да кончатся же ваши сомнения и по сему случаю. Посылаю пряник, произведение знаменитой Казани, один из предметов будущей Ярманки. 30 коп. фунт и продается большими пластами — есть двадцатифунтовые. Что же Позерну записку на получение книг в Петербурге . Он спрашивает — смотрите не опоздайте по обыкновению. Ганке20 Елисавета Петровна не дает, говоря и рассуждая, что вы, господа, выпишете для вашего обихода другой экземпляр, а ей-де он необходим.