Александр Островский - Том 9. Пьесы 1882-1885

Беда ума прикупит.
Ты не кручинься, как-нибудь поправим.

Поправить нечем, надобно украсть.

И я про то же. Лишь бы показалась —
Уж только здесь и видели ее.

Да выдет ли?

Да сердце не утерпит.
Урвется как-нибудь на малой час
Хоть на прощанье вскользь словечко бросить.

Ай, молодцы! Веселые робята!
Ну, как теперь: явить ли воеводе,
Да и накрыть удалых молодцов?
Иль зло сорвать — продать его, собаку,
Да послужить ребятам удалым?
Нет, лучше к дяде. Он за эту службу
Не пожалеет горсти серебра.

Зевать не надо! Ты гляди, да в оба!
Всю ночь прождать, да только б не с пустыми
Руками нам домой вернуться. Лучше
Не жить на свете, вовсе не родиться!
А уступить нельзя: не мой обычай.

Никак, идет.

Свисти!
Резвый свищет. Марья Власьевна на крыльце.
Ты ль это, Маша?

Я, мой родной! Иду и ног не чую!
Спаси меня, спаси! Мне все постыло,
Мне лучше в омут, чем назад в хоромы:
Отец родной и матушка родима
И продали, и пропили меня.

Да где ты?

Здесь! Боюсь идти в потемках.

Свисти в другой!
Резвый свищет.
Чего со мной бояться?
Душа моя, голубка, полегоньку
Мы на руках тебя снесем до лодки,
Тын разбирается.
Да и прощай, и поминай как звали.

Держите!.. Воры!

Осударь, спасайся!

Авось пробьемся. Мне свою голубку
Неужто бросить!

Бросишь поневоле.
И рад бы взять, да руки не достанут.
Вяжите их!

Поди-ка сунься кто!

Прощай, касатка, не моя — чужая!

Ну да, чужая. Пусть владеет силой,
Ни ласки он, ни слова не дождется.
Мне что сказать, мне чем тебя утешить?
Ему не я, а красота нужна.
Так пусть же силой нас и обвенчают,
Пусть что хотят, то делают; я буду
Как мертвая.

Так вот, Степан Семеныч,
Ты по каким делам пошел?

Ошибся,
Ты не узнал, я не Степан Семеныч.
Бастрюков и слуги входят в лодку.

Эй! Люди! В лодки, да в погоню живо!

Что было лодок, все поотвязали
И по воде пустили. Не в чем ехать.

Поедем тихо, и пешком догонишь.

Смотри, куда поедут — вверх по Волге
Иль вниз?

Ни вверх, ни вниз, даются в реку;
Не видно стало, обняли потемки.

Вот видели, как девок-то воруют!
Вот погляди! А как за ней усмотришь!

Украсть хитро, как сторожей поставлю!

Да просто так, возьмут да и украдут.
Не надивлюсь, когда они спознались.

А вот пойдем притянем всех к допросу,
Всех нянек, мамок, спросим и ее.
Эй, заберите тын, да подоприте
Его путем! Всю ночь ходить дозором!

Ну, мы ее побережем покрепче.
Ко мне, в мой дом ее перевезите,
Что на посаде: он пустой стоит;
Там не украдут; пусть живет до свадьбы.

Как хочешь сам, а мне не уберечь.
Оно и лучше — от беды подальше.
Иди домой! Ах, батюшки, нейдет.

Упрямится. Дай время — обойдется.

Душа горит, на части сердце рвется
Ретивое. Куда ты подевалась,
Моя удача, мой талан да счастье?

Степан Семеныч! Выпей хоть маленько,
Облей ты, окати свое сердечко,
Повеселее будет.

На роду ли
Мне так написано, аль доля вышла
Спознаться с горем. Ройте мне могилу,
Дубовую колоду приготовьте.
Желтым песком засыпьте!

Нас живыми
Зарыть в могилу надо, что доводим
Тебя до этакой кручины.

Слуги
И челядинцы верные мои!
Я вас кормил, и жаловал, и тешил,
С плеча дарил свое цветное платье —
Хоть в жизни раз и вы меня потешьте!
Я в ноги нам ударю, доставайте
Мне Марью Власьевну!

Робята, надоть
Хоть умирать, а доставать. Потешим
Боярина. Вели, Степан Семеныч,
Мне слово молвить.

Молви.

Головы
Повинной не секут, не рубят. Прежде
Ты выслушай, потом казни, как знаешь.
Хоронится у нас от воеводы
Роман Дубровин.

Ведомого вора
Во двор пустили. Ну как вдруг нагрянут
Да вора вымут на моем дворе!
В ответе я. По грамоте царевой,
И головой, и животом отвечу,
Поместья отберут на государя
За ваше воровство!

Степан Семеныч,
Не вор Дубровин. Тем и провинился,
Что жил богато да жена пригожа;
Его томил в остроге воевода —
Все денег вымогал. Сбежал Дубровин,
Так он в тюрьму его хозяйку вкинул;
И ночи там она не ночевала,
К себе ее в хоромы перевел.
В бегах был с год Дубровин, вот вернулся,
Сгрустнулось, повидаться захотелось
С женою.

Где ж она?

У воеводы.

Так вы его пустили?

Да боится
К чужим пристать. Да что ж, Степан Семеныч,
Пускай живет; у нас его не сыщут;
А взыщутся, так мы тогда спровадим,
И след простыл; а нас хоть жги огнями:
И знать не знаем, слыхом не слыхали.
А уж куда на выдумки гораздой!
Потолковать бы с ним о нашем деле,
Худого не придумает.