Александр Островский - Том 10. Пьесы, написанные совместно

Во 2-м действии вставки Островского сосредоточены в 3-м и 4-м явлениях — в сцене объяснения Насти с Ивановым. Сюда относятся: 1) три последние реплики 3-го явления, 2) четыре первые реплики 4-го явления и в том же явлении от слов Насти: «К кому — к нам?» до слов Нивина: «тоже-с», от вопроса Насти: «В кого же вы влюблены?» до слов Иванова: «еще не было случая-с», от восклицания Насти: «Ух, как хорошо!» до конца явления. В 7-м явлении Островскому принадлежат четыре реплики от слов Шургина: «Как — человеколюбие?» до ответа Сандырева: «Точно так, ваше превосходительство». В 12-м явлении вставлена Островским реплика Михаленки, начинающаяся словами: «Ни-ни-ни…»

В 3-м действии Островскому принадлежит все 1-е явление, исключая кусок текста от слов Сандыревой: «Ну, так я вам объясню» до ее же: «Шарманку на плечи?» В 6-м явлении Островский включил реплику Нивина: «Показывать свету…» В 7-м явлении Островскому финадлежит реплика Нивина: «Помните, я говорил…» и весь конец явления от слов Липочки: «А теперь надо поверить вам?» 9-е явление принадлежит Островскому, исключая первые пять реплик. Финал пьесы (явление 10-е) от слов Насти: «Мы, мама, с Петром Степанычем за музыкой послали» — до конца также принадлежит Островскому.

По поводу этих изменений Соловьев писал Островскому 5 сентября 1877 года: «Я читал „Счастливый день“ — все, внесенное вами, прекрасно, и пьеса вышла много оживленнее». (Малинин, 37.)

Пьеса «Счастливый день» появилась в «Отечественных записках» в 1877 году за подписью «Щ…»; эта подпись повторяет ту, которую Островский собственноручно поставил на тетради своих вставок в текст Соловьева «Щ-ский», то есть «Щелыковский».

Пьеса «Счастливый день» впервые поставлена в Малом театре 28 октября 1877 года, в бенефис М. А. Дурново, исполнявшего роль Михаленко; другие роли исполняли: супругов Сандыревых — С. В. Шумский и С. П. Акимова, Настю — В. П. Музиль-Бороздина, Липочку — Е. С. Шуйская, Шургина — В. А. Макшеев, Нивина — М. П. Садовский, Иванова — Н. И. Музиль. Островский сообщал Соловьеву: «Пьеса „Счастливый день“ имела большой успех: артистов вызывали после каждого акта и некоторых даже после сцен». (Малинин, 38.)

В Петербурге «Счастливый день» был представлен 14 ноября в Александрийском театре в бенефис А. М. Читау, игравшей Сандыреву; Сандырева исполнял Ф. А. Бурдин, Настю — М. Г. Савина, Шургина — К. А. Варламов, Иванова — Н. Ф. Сазонов, Михаленко — И. Ф. Горбунов. «И в Петербурге пьеса „Счастливый день“ имела большой успех», — сообщал Островский Соловьеву. (Малинин, 39.)

В репертуаре советского театра пьеса «Счастливый день» появилась с первых дней революции. Так, 17 августа 1919 года комедия была представлена на одном из фортов Кронштадта. «Замечательно то, — говорится в отзыве об этом спектакле, — что за полным отсутствием всего необходимого в оборудовании театра, как-то отсутствие декораций, электрического света, бутафории, мебели и пр., спектакль был поставлен выше всяких похвал. Артистов чуть ли не носили на руках». (Газета «Красный Балтийский флот», П., 1919, № 44, 31 августа.)

Из советских постановок пьесы «Счастливый день» наиболее примечательной была постановка в ленинградском Новом театре в 1939 году, около десяти лет державшаяся в репертуаре.

Дикарка *

Печатается по тексту «Вестника Европы» (1880, кн. 1) со сверкой по изданию «Драматические сочинения А. Островского и Н. Соловьева» (СПБ., 1881) .

19 июля 1877 года Соловьев писал Островскому из Масальска: «У меня почти готова вчерне новая пьеса; она выходит серьезнее, нежели я думал прежде. Если позволите, то осенью… я пришлю ее вам; приговор ваш для меня драгоценен». 14 декабря Соловьев сообщал: «Новую пьесу свою я окончил; это — драма в 5 действиях, с названием „Без искупления“». (Малинин, 35, 39.)

В декабре 1877 года Соловьев приехал в Москву и познакомил Островского с пьесой «Без искупления», которая заинтересовала Островского. Тут же был составлен «сценариум», по которому Соловьеву предстояло переработать пьесу. 23 января 1878 года Островский писал Соловьеву: «Думайте больше о „Дикарке“ и сообщайте мне все, что вы придумаете для нее. Я сам об ней постоянно думаю: мысль богатая». Соловьев ответил 9 февраля: «Я рад от души, что мысль новой вещи моей вам нравится; она меня сильно занимает в настоящее время… Мне все-таки неотразимо мерещится конец этой вещи вполне драматический, именно смерть жены Ахметьева, и здесь же, как заря новой жизни, эта „парочка“ — Рязанцев и Варя». (Малинин, 41.)

Переработка давалась Соловьеву с трудом, он 2 марта писал Островскому: «Я очень занят теперь новой пьесой. Но когда я вторично взялся за нее и подумал, то ни силы, ни права не нашел в себе переламывать внутреннее движение пьесы и касаться главного лица (Ахметьева. — С. Д.) , придавая ему новые оттенки… Если я не напишу новую пьесу по составленному нами сценариуму, то, повторяю искренно, это происходит именно оттого, что новая моя пьеса какая-то „интимная“ для меня». (Малинин, 42.)

В июле 1878 года Соловьев сообщал Островскому: «…Я оканчиваю пьесу, — я сделал в ней переделки по вашему совету; во 1-х, я сделал перестановку сцен, изменил кое-что и сократил монологи; во 2-х, лицо Рязанцева теперь уже у меня не облечено военным геройством, и он является и сходится с Варей неожиданно и, в 3-х, жена Ахметьева уходит, в заключение, в монастырь. Веселое лицо Боева я не уничтожаю; мне кажется, что в общем расчете пьесы он не лишний». (Малинин, 45.)

В новом варианте пьеса называлась «День расплаты» и имела подзаголовок: «комедия в пяти действиях» (Институт русской литературы АН СССР) . В этом варианте Соловьев сделал попытку переделать свою драму «Без искупления» по тому новому «сценариуму», который предлагал ему Островский, но остановился на полпути.

В августе 1878 года Соловьев привез «День расплаты» в Щелыково. На экземпляре пьесы сохранились следы чтения ее Островским. Этих следов немного: перемена названия пьесы «День расплаты» на «Дикарка», несколько вычерков и карандашных помет. Текст пьесы Островский на этот раз не правил, так как был в корне не удовлетворен работой Соловьева. 26 августа он писал Бурдину: «Соловьев… привез только зародыш пьесы, только материал, над которым надо долго и прилежно работать, а может быть, и бросить и взять другой сюжет. Соловьеву торопиться и неглижировать теперь невозможно: надо написать что-нибудь очень хорошее (а это не легко) , потому что провалиться после огромного успеха „Белугина“, значит погубить всю свою будущность»

В феврале 1879 года Островский писал Соловьеву: «Над „Дикаркой“ уж вы довольно поработали; предоставьте остальное мне; я ее кончу к лету непременно».