Александр Островский - Том 3. Пьесы 1862-1864

В разор нас разорят и животишки
Ограбят все; куда с детьми деваться!
Не трогают, так и сидеть бы смирно.
Куда уж лезть!

Да ты крещен аль нет?
Аль животы тебе дороже веры?
А братия? А слезные писанья
Из-под Москвы? И это ничего!

Не обижай! Я от миру не прочь.
Уж коли все, и я.

Смотри ж, Василий!
Не пятиться.

А я к тебе с поклоном,
Челом тебе!

Я слушаю. Что надо?

Ты знаешь сам, семья моя велика,
Детей больших и малых целый дом,
А я один, четвертый год вдовею.
Хозяйки нет. Не откажись посватать.

Не откажусь. Тебе немолодую
Уж надобно?

Нет, я и помоложе
Не откажусь.

Найду тебе из бедных.

Богатую бы мне.

За старика-то
За вдового, да с кучею детей,
Какая же нужда идти богатой!

Ты Марфу мне Борисовну посватай.

Да не пойдет, — она богата очень
И молода, — красавица собою.
Ее и князь любой возьмет с охотой,
Не то что ты.

И я богат, Аксеныч.

Давно ли ты разбогател?

Давненько.
Да время-то, Аксеныч, нынче смутно,
Так я и жмусь.

Ты правду говори!
Посватаю, изволь. Ну, много ль денег
Ты накопил?

Да тысяча найдется.

Да верно ли?

Я лгать тебе не стану.

Так первое: ты от миру не прочь,
Второе дело: тысяча найдется.
Не отопрись, смотри.

Не отопрусь.

Ну, хорошо. Посватаю.

Спасибо.
Пойду-ка я да с лавкой разберусь.

Здорово, друг! Счастливо ль воротился?
Поторговал, наколотил мошну?

Наколотил! Спроси: свои-то целы ль?
Один разор, в убыток торговал.

Кривишь душой. Не бойся, не ограбим.

Его ограбить и греха не будет.
Богаче всех, а сиротой глядит.

Да тише ты, как раз беду накличешь!
Подслушают, тут всякого народу
Довольно есть. Свою казну считай,
А до чужой тебе нет дела вовсе.

Откуда, Гриша?

Ась?

Откуда, мол?

В монастыре обеденку стоял,
И панихиду пели, поминали
Раба Прокофья.

Упокой, Господь!
Какой Прокофий, ты не знаешь, Гриша?

Он, говорят, был добрый. Я поплакал
И помянул. Подайте на дорогу!

Аль ты куда собрался, Гриша?

Далеко. Длинная дорога; встанет —
Так до неба достанет. Все песками
Сыпучими да темными лесами
Дремучими.

Куда ж дорога, Гриша?

К честным обителям.

Один пойдешь?

Нет, много, много.

Что он говорит?
Сулит дорогу, а куда? Известно,
Одна дорога; значит, все помрем;
И надо полагать, что это вскоре.

Нет, надо быть, что о другой дороге
Он говорит.

Его не разберешь;
Убогий он у нас и малоумный.

Нет, вот что: храмы там без богомольцев,
Без пения. Подайте на дорогу!

Ты в Нижнем шатости не замечаешь?

Господь хранит пока.

А знаешь что?
Ведь Нижний — ключ всей Волги; за него бы
Король Жигмонт иль Владислав-царевич
Нам дорогую цену заплатили,
Кабы привесть к присяге. Мне — боярство
Иль в думные, тебя — в Москву, в дьяки,
В любой приказ.

Ты шутишь аль смеешься?

Как хочешь понимай!

Как понимать!
Изменником я не был и не буду,
И с дьяволом быть в доле не хочу.

Я пошутил с тобой.

Иван Иваныч,
Шути с кем помоложе. Этих шуток
Я не люблю, они подвохом пахнут.

Ну, не сердись! не любишь, так не стану
Шутить с тобой; нам ссориться не след:
Неладно в Нижнем.

Полно, что пугаешь,
Иван Иваныч; как тебе не грех!

И знаешь, кто у нас заводит смуту?

Кому же заводить?

Кузьма Захарьев.

Не верю, быть не может.

Погоди,
Дай срок, увидишь сам. Всегда толпою
За ним народ валит, все шепчут что-то
И по ночам сбираются к нему.

Не верю.

Ты не спорь со мной; разведай.

Да нет же, говорю.

Не ошибись!

Не ошибусь я в этом человеке.
Кузьму я знаю вдоль и поперек:
Он боек на язык, упрям и дерзок;
В дела мешается, за всех заступник;
А все-таки души он не продаст;
Сгрубить — сгрубит, а смуты не затеет.

От грубости до мятежа далеко ль!
Я не люблю, кто бойко говорит!