Александр Островский - Том 4. Пьесы 1865-1867

Веди скорее
Боярышню. Мы задние ворота
Отворим вам.

Ступай же, дожидайся,
За ворота. Мы крикнем, ты отворишь.
А здесь не стой! С боярышней Ульяна,
Сердитая такая: как увидит
Тебя в саду, весь дом поднимет криком.
Прощай пока.

Ну, с Богом.

Дожидайтесь.

Ну, дядюшка, простись с своей невестой!
Женили нас с тобой! Ты где гуляешь,
Своей беды не знаешь? Что ж мне делать?
Будить народ начать? А ну, услышит
Оленин муж, да выдадут людишки
Меня ему? Начнет меня он резать,
Пороть ножом на части по суставам.
Ой, батюшки, не буду! Вот что лучше:
Направлю я стопы свои подальше,
Покуда цел.

Эй, дядя, дядя, тише!

Бессудный, ты?

Я, дяденька. Потише,
Не разбуди! Ты видишь, все заснули.

Ты как прошел?

В ворота.

Кто же отпер?

Два сторожа сидят.

Исправно. Двери
Одни запрем, другие настежь. Слушай:
Все сторожа пьянехоньки, Дубровин
И Бастрюков на задворках гуляют,
Сейчас придет боярышня; ворота,
Вот видишь те, не заперты. Промедли
Ты час еще — и поминай как звали.
Ты здесь один?

На улице оставил
Людей, стрельцов и с ними Неустройко,
А сам один двором прошел тихонько
И сказывать не приказал.

Пошли-ка
В обход стрельцов на задворки. Без шуму
Пускай идут, и посмотри, что будет.

Ступай веди стрельцов, я здесь останусь.

А по тебя два раза присылали:
Наехали с Москвы, в избе приказной
Сидят да ждут какие-то бояре.

Убить тебя с боярами-то вместе!
Пошлют — иди! А разговоры после.

Недаром сон, и хорошо, что в пору
Приехал я! Теперь мои злодеи
В моих руках, поймаю их с поличным.

Пришла ж тебе охота! Не слыхала,
Как соловей поет. Велико диво!
У вас в саду, чай, много.

Все же любо
Послушать их весенней-то порой.

А лучше б спать!

Мы выспаться успеем.
Мы круглый год все спим. Ночей-то много,
А соловьи поют до Петрова дня,
Перестают потом.

И вам не страшно
Ночной порой в саду?

Чего ж бояться?
Вот говорят, что будто бука ходит,
Да врут поди.

Ты уморишь со страху!
Не говори уж лучше!

Бука! бука!

Держите их!

Боярин!

Стой, ни с места!

Красавица, куда бежишь! Постой,
Не торопись! Держи ее, Ульяна!
Ульяна берет ее за другую руку.
За что же ты хлеб-соль мою и ласку
Совсем забыть хотела? И спасибо
Мне за любовь-заботу не сказала,
Задумала покинуть, людям на смех
И голове седой на поруганье,
Мой нов терем. Аль ты не знаешь, Марья,
Что у меня жене прощенья нет
За грех ее. И мал ли он, велик ли,
А ей не жить. Прощайся с белым светом!
Ты не жена, так все равно невеста.
Я не хочу, чтоб мне в глаза смеялись.
Мне жаль тебя: такая молодая,
А умирать придется. Ты хотела
Повеселей пожить. Смеяться любишь!

И у меня ты вдоволь насмеешься,
И умирать тебе веселой смертью,
Красавица моя!

Он здесь. Держите!
Связать его!

Живой не дамся в руки.

Так вот где ты, мой ворог, разоритель!
Не ты ль меня пустил по-волчьи рыскать?
Гнездо мое расхитил? Уж не ты ли
И выучил меня ножи точить,
В оврагах жить, по Волге грабить, резать
Живых людей? Ты вспомни-ка, не ты ли?

Кажись, что ты! Так сам теперь отведай,

Востер ли нож, чиста ль моя работа.

Я выучил тебя, да, видно, плохо,
Не доучил, начать придется снова!
Сковать его! А люди Бастрюкова?

Побрали всех.

И всех перевязали
Одним концом. Как жемчуг, нанизали
На ниточку.

А Бастрюков Степан?

Он на конь сел да в город.

Ну и с Богом!
Держите их. Пойдем-ка в терем, Марья,
Поговорим с тобой. Веди, Ульяна.

Убей меня!

И рад бы я, да связан.

Ах, батюшки! Ой, смерть моя приходит!
Убьет ее, до смерти защекочет.
Защекотал двух жен, разбойник! Хочет
Дитя мое родное загубить,
Красавицу, забавницу. На то ли
Лелеяли, растили, воскормили
Мы яблочко наливчато свое!
Беда моей головушке! Пустите!

Ох, смерть моя!

Не убежишь, поймаю!

Не стало сил моих, не служат ноги!

Побегаешь, устанешь.

Ох, спасите!