Жюль Верн - Мона Лиза

Я подожду его. Ушел он не навек.

Синьора, видно, мил вам этот человек.

Быть может, недогадлив он или бездушен.

Клянусь, он разумом немножечко воздушен
И дел земных совсем не замечает!

По-твоему, любовь не в небе обитает?
Кто ищет в небесах, земной любви не встретит?

Так далеко идти за нею мне не светит…
Зачем желать того, что вовсе не знакомо,
Когда вас счастье окружает дома?!
Любовь не в небе — на земле ищите,
А вдаль глаза мои не видят… Не взыщите!

Маэстро не придет!

Скажу я сразу:
Машиной новою его занялся разум;
В ней тысячи чудесных ухищрений —
Ей места нет в краю любовных похождений.

Он не придет!

Тогда посмотрим ваш портрет!
Коль не удастся он, творцу прощенья нет!

Ты думаешь, машину любит он сильнее?

Не сомневаюсь я. Как вам сказать яснее?

Нам страсть одна сердца соединяет!
Не правда ли, меня он так напоминает?

Сегодня — да! Но…

Не осмелишься сказать сейчас?

Но завтра, коль захочет походить на вас,
Портрету надо бы заплакать, и — увы! — по делу.

Паццетта, разве слезы чужеродны телу?

О, плакать — это много или слишком мало!

Все ж любит он меня — мне сердце подсказало!
Уже три года, как в один и тот же срок
Переступаю каждый день его порог,
С творцом я остаюсь всегда в плену мечтанья.
Три года! Каждый миг — не вырвать из сознанья!
Как часто, взглядом пламенным пленясь,
В глубинах тайных сердца своего
Я ощущала трепетную связь
Его души с моей, моей души — с его!
Любовь меня горячкой обожгла,
И лишь его губами я дышать могла,
А жгучий воздух, чувства мне балуя,
Незримого был полон поцелуя!
Обычного в нем нет… В любви творца большого
Нет показных страстей, излишнего нет слова.
Себя он чувствует и верно понимает,
А уж обыденных грехов не совершает.
Объятье божества не может быть банально:
Творец — не просто муж! Он любит гениально!

Ба! Полагает Бамбинель, для счастья
Ума не надо — ум здесь не причастен!

Идет!

Нет, то синьор Джокондо самолично!

Кто звал его?

Он мнит, здесь что-то неприлично?.

Возможно, хочет он домой забрать картину!

Я ж Бамбинелло сети пораскину.

Прошу вас, не волнуйтесь, дорогая!..
Пришел, от нетерпения сгорая,
Проведать я, уж не нашлось ли средства
Ваш завершить портрет, исполненный кокетства?
Когда ж то кончится? Уж более трех лет
Художник не представит ваш портрет!
Плохого в этом нет, конечно…

Сознайтесь, милый дюк, хотите вы поспешно
Портрет забрать!

Ну, нет! Зачем мне спешки бремя
Нести?.. Ведь есть у Леонардо время!
Его талант — природы бесконечной,
А разве ваша красота не вечна?

Сегодня утром вы в отличном настроенье.

О, дорогая, редкое везенье
Меня не покидает даже на день!
Смотрите, вот браслет; он близ Пуццолы [10] Речь идет о Поццуоли, городе на берегу Неаполитанского залива. Во времена Древнего Рима здесь был крупный морской порт (Путеолы). найден.
Тогда Пуццолу мой приятель посетил…
Вещицу разглядев, он мне ее купил.

Браслет прелестен.

Так примите же с охотой
Вы эту древнеримскую работу.
Браслет нашли в Сераписовом [11] Серапис — один из богов эллинистического пантеона. Культ Сераписа как главного бога египетской столицы Александрии возник на рубеже IV–III вв. до н. э. В новом божестве соединились функции богов древнеегипетских (Осирис, Апис) и греческих (Аид, Посейдон, Аполлон, Асклепий). Культ создавался для сближения греческих пришельцев с коренным населением Древнего Египта, но распространение он получил главным образом в греко-римском мире. Во многих средиземноморских римских городах стояли храмы, посвященные Серапису. Был такой храм и в Путеолах. храме,
Вблизи от алтаря, в каком-то хламе.

В ответ шлю тысячу благодарений…

Воспитан для любезных словопрений,
Я должен бы их отослать обратно.
Но очень к ним чувствителен браслет…
Прошу не обращаться с ним отвратно,
Ведь невозможного для украшенья нет!

Серьезно?

Да! Захочет вдруг браслет,
Чтоб нынче ж был закончен ваш портрет…

То было б дело, соглашусь без спору.

Вот только надо победить синьору.

Но это был бы не совсем приятный случай.
Возможно, сидя я пойму вас лучше!

И эта женщина…

Вы!

Шутки ваши милы!
По-вашему, творца сдержать мне хватит силы?

Одной лишь вам!

Вы так темните речь свою.

Не понимаете, поскольку я стою.

О Мона, каждый день меняется ваш лик;
Ход этих перемен, быть может, невелик.
Пока вы всё еще на пике красоты,
Но меньше стало в вас покоя, простоты!
Уж года два, как беспокойный пыл
Гордыней заново черты лица покрыл.
Короче говоря, такое измененье
В ваш несравненный лик внесло преображенье.
На перемены те сердиться вам негоже…
Но как же кисть творца вас сделает похожей,
Когда он каждый день вас видит измененной,
Когда не может дать он кисти окрыленной
Вас нанести на холст в короткий миг творенья
И постоянно должен делать исправленья?
И если, Мона, вы устали от эскизов,
Черты свои избавьте от капризов:
Лицу такой тип красоты пора придать,
Какой хотите вы потомкам передать.