Пьер Корнель - Театр французского классицизма

Смотрите, кто идет. Вперед, к иным победам!

О черт! Соперник мой идет за нею следом.

Куда же вы?

Уйду. Он к битвам не привык,
К тому ж изрядный фат и дерзок на язык,
И в ослеплении своем он, может статься,
Забудет, кто пред ним, и будет задираться.

Тем самым путь найдет он к гибели своей.

Когда красивый я, то становлюсь слабей.

Оставьте красоту и будьте вновь ужасны.

Не представляешь ты, как это все опасно:
Наполовину стать я страшным не могу,
Обоим смерть грозит — и даме и врагу.
Дождусь, когда они окажутся не вместе.

Благоразумны вы, скажу без всякой лести.

Увы, с моей бедой не справлюсь я никак:
Вздыхаю, мучаюсь, а с места — ни на шаг;
И клятвы пылкие произношу напрасно —
Вы мне не верите, что я люблю вас страстно.

Упрек несправедлив, хоть речь полна огня:
Я, сударь, верю вам, что любите меня.
Взгляд нежный, томный вздох — да разве это мало?
Но если б и тогда я вам не доверяла,
То положилась бы на вашу честь вполне
И верила б тому, что вы сказали мне.
Так отплатите мне доверьем за доверье,
Глазам не верите — словам, по крайней мере,
Поверьте: от души об этом вас молю.
Ну сколько повторять, что вас я не люблю!

А справедливость где? За верность и усердье
Вот чем способно отплатить жестокосердье!
Но что плохого я сказал вам, чтобы вновь
Вы на презренье обрекли мою любовь?

Мы с вами пользуемся разными словами:
Что розой звали вы, я назову шипами.
По вашему, любовь и верность, а по мне —
Навязчивость и казнь на медленном огне.
Вы полагаете, что знаками вниманья
Мне оказали честь, а я как наказанье
Воспринимаю их. От вас я не таю
Мое презрение и ненависть мою.

Платить презрением за чувство столь святое!
Но пламя зажжено не вашей красотою,
А волею небес; и это их приказ,
Чтоб с первых дней моих я видел только вас:
Я с вашим образом на белый свет родился,
Еще не зная вас, к вам всей душой стремился,
И, встретив, наконец, покорно отдаю
То, что принадлежит одной вам, — жизнь мою.
Нет! Повеления небес я не нарушу.

Не тот вам идеал они вложили в душу.
Но никому нельзя нарушить их приказ:
Вы любите меня — я ненавижу вас.
Да! Ненависти вам отмерено немало.
Или за тайный грех вас небо покарало?
Ведь хуже муки нет, чем страстно полюбить
Того, кто ненавистью будет вам платить.

И о страданиях моих великих зная,
Вы не сочувствуете им?

Нет, я не злая,
И мне вас, право, жаль, хотя и не пойму,
Зачем страдать вам постоянно? Ни к чему
Не может привести такое постоянство.
Сомнительная честь тут проявлять упрямство.

Отец ваш за меня, и он применит власть,
Чтоб защитить мою отвергнутую страсть.

Вступив на этот путь, вы убедитесь скоро,
Что не уйдете от презренья и позора.

Надеюсь, день еще не подойдет к концу,
Как покоритесь вы безропотно отцу.

А я надеюсь, что сегодня, как и прежде,
Вы скажете опять «прощай» своей надежде.

Для снисхождения наступит ли черед?

Чего вы медлите? Ведь вас отец мой ждет.

В душе вы каетесь, что так со мной суровы,
Но отказаться добровольно не готовы
От этой холодности: ждете, чтобы вас
К тому принудили. Ну что же! Пробил час.
Я все испробую.

Негодны ваши средства.

Как увидал меня, так обратился в бегство.
Моим присутствием он явно был смущен.

От вас бежали короли, не только он.
Об этом слышать мне нередко приходилось,
И вашим подвигам я, как и все, дивилась.

Вы правду слышали, и, чтобы доказать,
Насколько я могуч, прошу вас указать
Любое царство мне, империю любую:
Я их для вас, мадам, немедля завоюю.

Вы можете легко мне царство подарить,
Но я у вас в душе хотела бы царить,
Чтоб ваши помыслы, желания и страсти
Моими подданными стали.

Это, к счастью,
Уже произошло, и вы царите там.
А в доказательство секрет открою вам:
Я не пойду в поход, мне надоели войны,
И могут короли отныне спать спокойно.
Я только двум иль трем приказ мой передам,—
Служить мне и носить мои записки к вам.

Но блеск подобных слуг привлек бы к нам вниманье
И зависть вызвал бы, разбив очарованье
Взаимных наших чувств, привыкших к тишине.
Поэтому Клиндор подходит нам вполне.

Характер ваш с моим во многом совпадает:
Вас так же, как меня, величье утомляет.
Со скипетром любым, захваченным в бою,
Я тут же расстаюсь: обратно отдаю.
А если бы к моим ногам принцессы пали,
То тверже камня я и холоднее стали.

Вот в этом не могу не усумниться я:
Отвергнуть всех принцесс и предпочесть меня?
Как ни приятно мне, поверить я не смею.

Пожалуй, ля Монтань все объяснит скорее.
Когда, прибыв в Китай, сошел я с корабля,
Ты помнишь, ля Монтань, две дочки короля
В меня влюбились и друг к другу ревновали?
Об этом при дворе немало толковали.

Но вы отвергли их, и умерли они.
Об этом я узнал в Египте, где в те дни
Стоял великий стон, и залит был слезами
Каир, что трепетал от страха перед вами.
Убили десять великанов вы тогда,
Сожгли пятьсот домов, врываясь в города,
Пятнадцать замков превратили вдруг в руины
И, на Дамаск напав, сумели в миг единый
Разбить там армию в сто тысяч человек.

Ты помнишь все места и каждый мой набег.
А я их позабыл.