Петер Хакс - Иона

Нет, соглашенья не было такого,

А Менуа нарушил мерзкий мир,

Воспользовался им сверх договора,

Ворвался в глубь страны, как в стан врага,

Ниневию — столицу взял в кольцо

И занял городок Ассур на юге.

СЕМИРАМИДА Так быстро? Кто об этом сообщил?

ЭСКАР

Сам Менуа. Я видел текст воззванья,

В нем он себя провозглашает богом,

Могучим повелителем страны

И победителем всего Ассура.

СЕМИРАМИДА

О, эта старая моя ошибка —

Всегда переоценивать друзей.

Я полагала, Менуа — мошенник,

А он — безумец. Если б договор

Он не нарушил, — все пути ему

Открылись бы на юг — до Вавилона.

Теперь он к Вавилону нас толкнул,

А Вавилон толкнул к союзу с нами.

Теперь мы с Вавилоном вновь друзья.

Кто смел войти сюда без позволенья?

Асирта.

АСИРТА

Пусть вы меня убьете — все равно:

Дела так плохи, что не станут хуже.

Я возвращаюсь из святынь Мардука, -

Заступничества я искала там,

Молилась я о примиренье с вами,

О том, чтоб Вавилон нас извинил.

Жрецы мне помогали, как могли,

И вот сегодня был ответ получен,

Что Вавилон по горло нами сыт,

В предательстве нас низком обвиняет,

И что в союзе с ним объединились

Сирийцы, арамейцы, иудеи

И даже все пустыни и порты.

СЕМИРАМИДА Союз, конечно, против Арарата.

АСИРТА Нет, против Арарата и Ассура.

СЕМИРАМИДА

Тогда нам остается выбирать,

Где, на краю какого государства,

Будь то хоть Вавилон, хоть Арарат —

Мы прозябать должны как нищий округ,

Лишенный и народа и богатства:

Тогда Ассур быть царством перестанет

И потеряет своего царя.

АСИРТА

Ужасно то, мой царь, что в нашем горе

Один лишь человек повинен — он!

ЭСКАР

Пусть слово царское меня избавит

От этого тяжелого упрека.

СЕМИРАМИДА

Молчите оба. Нечего копаться

В былых грехах — накличем новый грех.

ЭСКАР Никто не смеет спорить с царским словом.

ИОНА

Я смею. Ибо время еще есть.

Есть времени чуть-чуть — вину исправить.

А как ее исправить, не признав?

Безбожная Семирамида, ты –

Позор, и стыд, и срам всего Востока.

Довольно ты молчала. Говори же.

Признай свое греховное паденье.

Ты издевалась над Судом Господним,

А нынче ты вопишь и причитаешь,

Как будто бы уже произошло

Все то, чему все это — лишь начало.

Семирамида, каяться пора!

Пойми, что грязный сель твоих злодейств

По имени назвать необходимо.

Тогда лишь силы ты в себе найдешь

Покончить с ними.

СЕМИРАМИДА Хорошо, покаюсь.

ИОНА Отлично.

СЕМИРАМИДА В чем же?

ИОНА

В скверном управленье.

В том, что бездарно исполняла долг,

А долг твой — государством честно править.

Воистину, два способа правленья

Являются основой государства:

Рассудок управляет тем, что есть,

Искусство — тем, что кажется возможным.

Но лжи хитросплетенья выбивают

У государства почву из-под ног:

Ложь терпит все и тем все оскорбляет,

Ложь вечно делает и то, и то,

И все не до конца: жалея бедных,

Боясь нарушить интересы их,

Она, в конце концов, их разоряет.

Так возникает мерзость запустенья.

Вот в чем теперь ты каяться должна.

СЕМИРАМИДА

Ужасные вы говорите вещи,

Но вами движет чувство состраданья.

Взломать сумели вы небесной властью

Упрямства скорлупу, и вот наружу

Прорваться может то, что есть во мне,

Хоть я об этом прежде и не знала.

Вы правы, государственная ложь,

Вы правы, политическая хитрость —

Вот имя преступленья моего.

Кто грех изображает — тот грешит.

Кто лжет всем — сам себе не может верить.

Все ухищренья, все мои потуги

Растление привлечь на службу царству,

Так, словно здесь и впрямь царит разврат,

Все было тщетным, все напрасным было.

Ведь я в душе считала малодушно,

Что наш Ассур для Вавилона слаб,

Что немощен Ассур для Арарата.

Боялась проиграть — и проиграла.

Сомнение в себе — вот корень зла.

Мне бремя мира было не по силам,

И я сочла, что с миром совладать

Не в силах человек, что невозможно

Иначе действовать, чем я. Но вижу,

Что только я иначе не могла.

ИОНА

Коль может быть спасительным прозренье,

То значит вы, царица, — спасены.

СЕМИРАМИДА

Цареубийством и притворством глупым

Я замутила изнутри кристалл

Живого государственного дела,

А извне осквернила я его.

Но более всего стыжусь той муки,

Что причинила любящим сердцам —

И дочери моей, и полководцу.

А ведь Ассура будущее — в них.

Ведь я Эскару отдала приказ

(И в мире нет такого покаянья,

Чтоб мне оно тяжелым показалось),

Приказ с Белит и Менуа связаться,

Асирту натравила на него,

Как будто ей и мне он злейший враг.

Предательство Эскара, гнев Асирты,

Так исказившие натуры их, -

Предписанное мною лицедейство,

Моих рук дело и моя вина.

ИОНА Скажите нам, какую цель имела

Вся эта беспощадная игра?

СЕМИРАМИДА О, ничего особенного.

ЭСКАР

Асирта, неужели это — все,

Что вызвало ваш лютый гнев и злобу?

АСИРТА

Все то, в чем мы друг друга обвиняли,

Все было царской властью внушено.

Теперь от подозрений мы свободны.

СЕМИРАМИДА

Я больше между вами не стою,

Как демон, угрожающий любви.

И в знак раскаянья, в знак униженья

Я лучшему в Ассуре власть дарю.

Смиренно уступаю трон высокий,

Слагаю с себя бороду царя,

Меняю роскошь царских туалетов

На власяницу и сажусь в золу.

И всем животным по всему Ассуру

Пусть хвост и гриву сбреют наголо.

ИОНА А как насчет ваших собственных волос?

СЕМИРАМИДА Если и впрямь это так уж необходимо.

ИОНА Что ж, в общем и целом вы покаялись неплохо, вполне откровенно и основательнее, чем мне когда-либо приходилось видеть. Не будем требовательны сверх меры: Господь не требует совершенства. Главное — мы от нее отделались, вы можете простить друг друга. Поспешите, ибо у вас лишь столько мгновений, сколько их есть у любви на войне.

АСИРТА Простить — что?

ЭСКАР Оскорбление между нами невозможно. Распрю затеяли не мы, а марионетки, движимые враждебной силой, наши подвешенные на нитках оболочки.

ИОНА Так обнимитесь же. Я хочу видеть первые успехи, мне это нужно для самоуважения.

ЭСКАР

Приди в мои объятия, подруга.

Как долго тосковал я по тебе.

АСИРТА Лечу, как горлица, в свое гнездо.

ЭСКАР Вы, значит, снова любите меня?

АСИРТА

Моя любовь всегда была со мной.

Не прижимайте слишком сильно, принц.

ЭСКАР Охотно я объятья ослабляю.

АСИРТА Вы их ослабили весьма охотно.

ЭСКАР Они как будто потеряли вкус.

АСИРТА

Да, вкус у них какой-то не такой.

Мы примирились, но глухая боль

Еще не улеглась, еще трепещет