Будимир Метальников - Алешкина любовь. Простая история.

Зинка прислонилась спиной к двери и, склонив голову набок, посмотрела на него.

В глазах ее вдруг появились смешливые искорки.

— Никак не пойму я, что ты за кавалер такой? — лукаво вздохнула она. — Неужели даже на прощанье не поцелуешь?

Алешка заколебался, но только на мгновение. А потом, шагнув к ней, он так трепетно, так почтительно и нежно коснулся губами ее губ, держа руки по швам, что Зинке стало ясно — это первый поцелуй в его жизни.

Он стоял перед ней, не смея сразу поднять на нее взгляд после этого поцелуя, а она смотрела на него широко открытыми глазами, впервые начав понимать его…

— Чудной ты парень! — покачала она головой. — Хочешь, давай еще посидим вот тут…

И она села на старое бревно, лежащее возле дома.

Алешка, у которого еще не прошло смущение, осторожно сел рядом.

Зинка, лукаво улыбнувшись, подвинулась к нему, так что ее плечо коснулось Алешкиного.

Алешка замер.

Зинка подождала еще немножко и вдруг фыркнула.

— Что-то ты, миленький, уж больно смирен! Или не нравлюсь я тебе?..

Алешка испуганно уставился на нее, но не смог выдержать ее насмешливого взгляда. Он поспешил отвести глаза и не знал, куда девать себя от смущения.

— Ну, что молчишь-то?

— Нравитесь, — пробормотал он наконец.

— А что же ты сидишь, как памятник? Не знаешь, чем руки занять?

Алешка поежился.

— Господи, да что же мне с тобой делать? — не унималась Зинка. — Ты что, никогда за девку не держался?

— Ну, а если нет, тогда что? — вдруг мрачно и решительно обернулся к Зинке Алешка.

— Ну так подержись, пока я добрая. — Она залилась смехом.

Алешка встал.

— Я не люблю таких шуток, — хмуро сказал он.

— Подумаешь! — вскипела Зинка, вскакивая. Зачем же ты тогда ходил сюда?

— А я ходил не к такой…

— А я вот такая и есть! Не нравлюсь?

— Нет, — не сразу, но твердо ответил Алешка.

— Ну и катись тогда отсюда! Подумаешь, учитель какой нашелся! Некому меня учить тут было! Ну, чего стоишь?

И, странное дело, Алешка вдруг улыбнулся.

— Ты чего смеешься? — вконец разозлилась Зинка.

Совершенно ошеломленная, она вытаращила на него глаза, заморгала, открыла рот, но не нашла ничего лучшего, как выпалить: — Дурак! — и опрометью кинулась в дом, захлопнув за собой дверь.

Огромное красное солнце выкатилось из-за полоски туч над горизонтом. Над буровой, показавшейся впереди, гаснет лампа на мачте.

Алешка свернул с дороги и пошел прямиком. Небольшая балка лежала на его пути. Он уже стал спускаться в нее и… замер, увидев на дне ее мужчину и женщину. Это были Лиза и Сергей. Они тоже увидели его. Поднявшись с земли, Лиза бросилась бежать.

Алешка, смущенный и растерянный, стал обходить балку стороной.

Через некоторое время его догнал Сергей.

— Слышь-ка! — хмуро начал он после некоторого молчания. — О том, что видел, — молчок! Понял?

— Меня об этом можно было бы не просить, — несколько обиженно отозвался Алешка.

— Ну, то-то?!.. Сам понимаешь…

Алешка кивнул, потом подняв на него глаза, тихо опросил:

— Значит, ты любишь ее?

На миг в глазах Сергея мелькнуло изумление, и, казалось, он готов был расхохотаться, но что-то в чистых глазах Алешки остановило его, и он, мотнув головой, ответил не очень уверенно:

— Ну, да… — и поспешно отвел глаза.

— А муж? — помолчав, спросил Алешка.

— Да ну, муж! Что она хорошего от своего Ильи видит?.. То есть он, конечно, и не обижает ее, — поправился он. — А в общем, что есть он, что нет — разница небольшая… Со мной не сравнить, конечно, — усмехнулся он.

Еще несколько шагов они прошли молча.

Потом Алешка сказал сочувственно:

— Плохо, наверное, когда свою любовь скрывать приходится?..

— Да уж чего хорошего!.. — поддакнул Сергей, невольно усмехнувшись.

Эта-то усмешка и насторожила Алешку.

— А почему ты смеешься? — удивленно и испытующе посмотрел он на Сергея…

На этот раз Сергей не выдержал. Положив руку ему на плечо, он назидательно заговорил:

— Глупый ты еще, вот что я тебе скажу. Заладил — «любишь», «любишь»! Просто живой человек о живом всегда думает, так что любовь тут ни при чем. Сам-то на переезд зачем шляешься?

Оскорбленный до глубины души, Алешка вспыхнул и, сбросив движением плеча его руку, пошел прочь. Сергей озадаченно пожал плечами и задумался.

Женя отдыхал после смены, с наслаждением развалившись на кровати. Вошел Аркашка, вытираясь на ходу полотенцем. Развесив полотенце на спинке кровати, Аркашка повалился на соседнюю кровать, потом приподнялся и достал из-под подушки книгу. Раскрыв ее на заложенной странице, он немедленно погрузился в чтение.

Женька приподнялся на локте.

— Интересно?

— Угу, — пробормотал Аркашка.

— А про любовь есть? — оживился Женя.

— Да ну, тут больше про шпионов. А любовь так, сбоку припека…

— Вот отдельно бы про одну любовь почитать… — вслух подумал Женя. — А интересно, есть такие книги?

Аркашка отложил книгу и тоже задумался.

— Конечно, есть… Ты Манон Леско читал?

— Нет. А ты?

— И я нет… А «Пармскую обитель» читал?

— В кино видел…

— А Тургенева?

— Ну, а как же — «Муму».

— Ну, сказал тоже! — пренебрежительно усмехнулся Аркашка. — У него и кроме «Муму» кое-что есть…

В палатку вошел Алешка. Вид у него был хмурый. Он даже еще не снял спецовки…

Ребята удивленно переглянулись.

— Ты что это, Алеша? — спросил Аркашка.

Алешка молча стал раздеваться. Скинув спецовку, он тоже лег на кровать. Аркашка сел.

— А ты разве не пойдешь сегодня? — осторожно спросил он.

— Нет, — буркнул Алешка и отвернулся.

— А-а, — не удержался Женька и почему-то обрадовался, — Расчетик получил?

Аркашка дернул его за рукав, Женька удивился, но замолчал…

Алешка взял с соседней кровати приемник и включил его.

Послышалась музыка…

— Переживает! — прошептал Женька и подмигнул Аркашке.

Аркашка вышел из палатки и поманил за собой Женьку. А когда Женька подошел к нему, он укоризненно постучал его по лбу. Женька развел руками.

По дороге, взвивая шлейф пыли и громыхая пустыми бочками из-под бензина, идет машина. В кабине Аркашка и Николай.

Они догоняют женщину с мешком за плечами, идущую по обочине. Она тянет за собой на веревке черную козу. Коза все время упирается, и женщине приходится прилагать немало усилий, чтоб тащить ее.

Поравнявшись с женщиной, Аркашка затормозил машину.

— Что, тетка, тяжело? — сочувственно спросил он.

— Та щоб вона сдохла, проклятуща скотйняка! Усе время так — я ее тягну, а вона не иде. Я ее тягну, а вона не иде!

— И далеко ты ее тянешь?

— Та на станцию…

— Могли бы подвезти, между прочим.

— А вы куда ж едете?

— Мы-то в совхоз, но ежели сговоримся, можно подбросить, куда надо.