Будимир Метальников - Алешкина любовь. Простая история.

— Обиделась? А мне не обидно узнавать про тебя такое? Выходит, тебе и в самом деле жалко делиться с соседями. Свои хорошо живут — и ладно! А на других тебе наплевать!

Сашка не ответила, целиком уйдя в свою обиду.

— Помнишь, я к вам приехал летом, ну когда вдовы ваши загуляли? — снова заговорил Данилов уже гораздо мягче. — Вот я тогда первый раз тебя по-настоящему разглядел и подумал: «Большое сердце у человека, и много добра он может сделать людям». Поэтому я тебе и помогал, как мог. А ведь в Кисловке тоже есть и вдовы солдатские и вообще неважно живется людям. Что же с тобой случилось, Саша? Неужели ты и в самом деле так очерствела сердцем?

Сашка круто обернулась к нему.

— Ты до моего сердца лучше не касайся! — глухо сказала она и криво усмехнулась. — Какой сердцевед нашелся!

Данилов невольно опешил от этой грубости, нахмурился и встал.

— Прошу извинения, если я вас обидел. Я этого не хотел, — подавленно сказал он и отошел. Подумал и снова сел за стол. — У вас есть еще какие-нибудь вопросы ко мне? — вежливо и официально спросил он.

Сашка поморщилась и искоса посмотрела на него. Похоже, она пожалела о своей грубости, но гордость не давала ей признать свою ошибку.

— Да нет… Все… Прощайте, Андрей Егорыч!

— Всего хорошего! — наклонил голову Данилов, вставая.

Сашка помедлила мгновение, пристально глядя на него, но Данилов не поднял на нее глаз, и она резко повернулась и пошла к дверям. Уже взявшись за ручку, она оглянулась и встретила его взгляд.

— Что же вы, Андрей Егорыч, — с горьким упреком вырвалось у нее, — точили меня тут, точили, а сами ни слова, что уезжаете? Я-то к вам ведь с доброй душой, попрощаться, чтоб по-хорошему, а вы?

Она покачала головой и хотела уже выйти, но Данилов, только сейчас понявший все мотивы ее поведения, поспешно остановил ее:

— Подождите!

Он выскочил из-за стола и подбежал к ней.

— Саша… то есть, простите, Александра Васильевна… Я ведь не думал так расставаться с вами. Я собирался на днях поехать по колхозам и обязательно заехал бы к вам попрощаться.

Сашка недоверчиво посмотрела на него.

— Не верите? Честное слово! А кстати, хотите, поедем вместе? Вам тоже будет полезно посмотреть кое-что…

— Хочу! — так быстро вырвалось у нее, что она даже смутилась. Но Данилов, обрадованный примирением, даже не заметил этого.

— Ну и прекрасно! Завтра же и выедем.

И вот они осматривают большой светлый коровник в каком-то колхозе. Молодой парень в комбинезоне включает рубильник, и механический раздатчик кормов приходит в движение. Ковши с кормами плывут вдоль кормушек, останавливаются точно перед каждой кормушкой и опрокидываются.

— Сколько же человек обслуживает этот коровник? — спрашивает Данилов.

— Пять! — с гордостью отвечает парень.

Сашка поспешно записывает что-то в блокнот.

…Потом они осматривают телятник…

…Молокозавод…

И, сопровождаемые хозяевами, отправляются к машине. Машина трогается.

— Ну, что ж? — улыбается Данилов. — Заедем теперь в Кисловку?

Сашка покосилась на него и усмехнулась.

— Ну давай, только там смотреть-то нечего.

— Ну просто поговорим с кем-нибудь…

…Вечереет. На горизонте громоздятся черные тучи.

— Похоже, дождь собирается, — замечает Данилов. — Ногу что-то ломит.

— Раненая? А я и не знала… Вы на каком фронте были?

— На разных… А ранили на Втором украинском.

— Муж мой там… — Сашка не договорила.

…Почти уже совсем стемнело. Впереди, на пригорке, замигали огоньки деревни.

— Ну вот и Кисловка, — вздохнула Сашка. — А там уже и до дому недалеко.

Машину вдруг затрясло, закачало. Шофер затормозил, вылез из машины.

— Что, опять баллон? — спросил Данилов.

— Левый, задний, — виновато отозвался шофер. — Вот не везет. Придется клеить.

— А может, дотянешь до деревни?

— Да нет, нельзя, камеру раздавлю.

— Пить охота! — сказала Сашка вылезая. — Дойдем до деревни?..

— Пошли. Тогда, Миша, подъезжай к крайнему дому, — обратился Данилов к шоферу и стал догонять Сашку.

Дунул холодный ветер. Где-то далеко сверкнула зарница. Сашка зябко поежилась…

— Замерзла? — озабоченно спросил Данилов.

— Немножко… В машине, должно, продуло.

Данилов с готовностью стал стаскивать пиджак.

— Не надо, сейчас дойдем.

— Одевайся, одевайся, ничего! — с грубоватой заботливостью прикрикнул Данилов и накинул ей пиджак: на плечи.

— А то молочка, может, выпьете? — приветливо предлагает пожилая женщина, подавая ковшик Сашке.

— Нет, спасибо, лучше воды… — Сашка жадно припала к ковшу.

— Откуда же сами будете? Чтой-то мне ваша личность будто знакомая, — вглядывалась женщина в Сашку.

— А это ваша соседка — Потапова, председатель колхоза «Заря», — пояснил Данилов.

— А-а, — женщина расплылась в улыбке. — Как же, как же, слыхали. Говорят, хорошо у них живут, — вздохнула она.

— Неплохо, — улыбнулся Данилов. — А у вас как?

— И-и, — махнула рукой женщина. — Не живем — слезьми умываемся! Кто что утащит — тем и сыты. Бригадиры, те возами тащат, мужики — мешками, ну, а мы, бабы, — карманчиками, — невесело посмеялась женщина, оттопыривая карманы на юбке. — Уж все, вроде, все вокруг жизнь наладили, а нам, видать, доли нет.

Данилов посмотрел на Сашку. Та задумчиво смотрела на женщину, покусывая губы.

— А вот, говорят, хотели вас присоединить к их колхозу, — кивнул Данилов на Сашку. — Как вы на это смотрите?

— Мы-то рады-радешеньки были бы, да, поди, не схотят они. Чего им такой хомут на шею? — покорно вздохнула женщина, понимая справедливость этого нежелания. — От нас уже две семьи к ним перебежали. Третьи просились, да не взяли они.

— Потому не взяли, что об вас подумали, — хмуро заметила Сашка. — Ежели всех принимать, так у вас никого и не останется.

— А у нас и так, почитай, никого не осталось. Мужики, которым должностей не осталось, все разъехались.

Сашка шумно вздохнула. Данилов снова взглянул на нее. Сашка виновато улыбнулась, развела руками: что, мол, поделаешь, придется брать.

— Ничего. Надо думать, Александра Васильевна захочет вам помочь? — снова посмотрел он на Сашку.

Та кивнула.

В это время лампочка под потолком замигала. Погасла, зажглась. Снова погасла.

— А, будь они неладны! — проворчала женщина в темноте. — Цельный вечер мигает. Чинят, чинят, никак не починят. Сейчас я вам лампочку засвечу…

Она загремела в темноте чем-то… В это время свет снова зажегся. Женщина поставила на стол керосиновую лампочку.

— Ну вот. Коль опять погаснет, зажгете… А теперь, не обессудьте, на ферму мне пора. Сторожихой я там.

— Как, вы уходите? — забеспокоилась Сашка.

— Может, мы тогда у соседей ваших посидим? — предложил Данилов.