Иоганн Гете - Торквато Тассо

Я недостоин чувствовать прохлады,
Лишь над геройским веющей челом,
Венок возьмите, боги, в облака,
Чтобы он там сиял, паря все выше
И недоступнее! Чтоб к этой цели
Блужданьем вечным жизнь моя была!

Умеет тот, кто рано приобрел,
Ценить златые блага этой жизни;
Кто рано насладился, добровольно
Не бросит то, чем он уже владел;
Кто овладел, тот будь вооружен.

Он должен силу чувствовать в груди,
Не изменяющую никогда.
Она меня покинула теперь,
В минуту счастья! Твердо я встречал
Доселе горе, гордо принимал
Несправедливость. Или радость мне
И этого мгновения восторг
Былую силу в членах угасили?
Колени подгибаются! Принцесса,
Смотри, я вновь склоняюсь пред тобой!
Услышь мою мольбу; сними венок!
Чтоб я, проснувшись от прекрасных грез,
Почувствовал биенье новой жизни.

Коль свой талант, прекрасный дар богов,
Умеешь тихо, скромно ты нести,
Учись носить и эту ветвь, она
Прекраснее всего, что дать мы можем.
До чьей она коснулась головы,
Над тем парить она уж будет вечно.

Я пристыжен, позвольте мне уйти
И счастье скрыть мое в глубокой роще,
Где прежде я скрывал свою печаль!
Там буду я бродить, мне не напомнит
О счастье незаслуженном никто.
Источник светлый в зеркале прозрачном
Покажет мне, как некий человек,
Увенчан дивно, ясно отражен
Среди небес, деревьев, меж утесов,
Покоится задумчиво; мне мнится,
Что вижу я Элизий на волшебной
Поверхности. Я тихо вопрошаю:
Кто это? Юноша ли одинокий
Из времени былого? Он — в венке?
Как звать его? Чем заслужил венок?
Я долго жду и думаю: пускай
Придет другой и третий, чтобы с ним
Соединиться в дружеской беседе!
О, если б мне героев и поэтов
Былых времен у этих струй увидеть,
И здесь соединенных неразрывно,
Как были связаны они при жизни
Как вяжет силой дивною магнит
Со сталью сталь, так связывает крепко
Один порыв героя и поэта.
Гомер себя не помнил, созерцая
Двоих мужей в теченье долгой жизни,
И Александр в Элизии спешит
Скорей найти Ахилла и Гомера.
О, если б мог присутствовать я там,
Чтоб созерцать союз их душ великих!

Проснись! Проснись! Почувствовать не дай нам,
Что ты о настоящем позабыл.

О нет: оно возвысило меня,
Отсутствующим только я кажусь,

Я рада, что, беседуя с духами,
Так человечески ты говоришь.

Приехал он! Как вовремя явился
Антонио! Веди его. Вот он!

Добро пожаловать! Ты нам с собою
Приносишь вести добрые.

Привет!

Едва сказать дерзаю, что за радость
Меня живит, когда я вижу вас.
Я перед вами обретаю снова
То, в чем давно нуждался. Вы довольны,
Как кажется, тем, что исполнил я,
И я вознагражден за все заботы,
За много дней тяжелых ожиданий,
Хлопот и нетерпенья. Мы имеем,
Чего желали: распри больше нет.

Привет тебе, хоть я уже сердита:
Ты здесь как раз, когда мне надо в путь.

Тогда мое не будет счастье полным,
Ты отняла его большую часть.

И мой привет! Мне будет счастьем близость
С тем, кто так много в жизни испытал.

Поверь, меня правдивым ты найдешь,
Из мира своего взглянув на мой.

Хотя уж ты докладывал мне в письмах,
Что сделал ты и как все это вышло,
Тебя о многом расспросить я должен.
Каким путем уладил дело ты?
На этой дивной почве каждый шаг
Размерен должен быть, чтоб наконец
Мы к цели собственной своей пришли.
Кто предан государю своему,
Тому бывает в Риме тяжело:
Рим хочет взять и ничего не дать;
Придя туда, чтоб получить хоть малость,
Порой не получают ничего,
И счастье — получить хоть что-нибудь.

Нет, не моим искусством, государь,
Я выполнил желание твое.
Кто так умен, чтоб не дал Ватикан
Учителя ему? Соединилось
Здесь многое, что служит нашей пользе.
Григорий чтит тебя и шлет привет
С благословеньем. Старец, столь достойный
Носить венец, тебя в свои объятья
Рад заключить. Людей распознавая,
Тебя он ставит очень высоко,
И для тебя уже он много сделал.

Я добрым мнением его польщен,
Коль искренне оно. Но знаешь ты,
Что Ватикан глядит на государства,
У ног его лежащие, с презреньем,
Тем более на смертных и князей.
Но что ж тебе, признайся, помогло?

Коль хочешь знать — высокий папы ум.
Он мелочам не придает значенья;
Чтоб властвовать над миром, он готов
Своим соседям уступить охотно.
И, отдавая пограничный край
Тебе, ценить твою умеет дружбу.
Италия должна спокойной быть.
Он хочет мира на своих границах,
Друзей в своем соседстве, чтобы мощь
Христовой церкви, коей правит он,
Внушала страх еретикам и туркам.

Каких людей особенно он ценит?
Кому дарит доверие свое?

Лишь к опытным он приклоняет слух,
Лишь к деятельным он благоволит.
Служивший государству с юных лет,
Он им теперь владеет, на дворы
Влияет те, что раньше как посол
Он видел, знал и часто направлял.
Пред взорами его так ясен мир,
Как интересы папского двора.
В дни деятельности всеми он хвалим,
И рады все узнать в урочный час
То, что в тиши готовил долго он.
Нет зрелища прекрасней на земле,
Чем правящий разумно государь,
Чем край, где каждый — с гордостью послушен,
Где каждый мнит, что служит сам себе,
Где ведено лишь то, что справедливо.

Как страстно я б хотела этот мир
Увидеть близко!

Чтоб в него вмешаться?
Не будет Леонора никогда
Смотреть — и только! Милая подруга,
Недурно было б нежными руками
В игру великую вмешаться — так ли?

Меня ты дразнишь. Не удастся, нет.

Я пред тобой за прошлое в долгу.

А я в долгу перед тобой сегодня!
Прости и не мешай моим вопросам,
А много ли он сделал для родных?