Жюль Ромэн - Диктатор

Моттле.Нет.

Люзак, подойдя ближе, вполголоса. Хотите, я спрошу у Фиориньи?

Дени.Нет.

Сибле, подходя тоже. Если ты очень устал, мы отложим на час заседание.

Дени, громко. Ведь вы же не из-за меня не начинаете?

Сибле.Все равно надо подождать Фереоля и ван Сейпа.

Ришар.Вот они.

Фиориньи, глядя на часы. Я должен заметить, что сейчас как раз время, назначенное для начала заседания.

Те же, Фереоль, ван Сейп.

Фереоль, одних лет с Дени, бородатый, худее лицом. В нем, по крайней мере внешне, больше грубоватой сердечности, больше непосредственной простоты. Он подходит к присутствующим, жмет им руки. Здравствуйте. Держу пари, что мы последние. Опаздывают всегда те, кому нечего делать. (Подходя к Дени). Здравствуй, Дени.

Дени.Здравствуй, Фереоль. Садись. Помоги мне докончить эту бутылку.

Моттле идет за вторым стаканом.

Сибле, к Дени и Фереолю. Нам надо решить два-три маленьких кассовых вопроса. Если это вас не слишком интересует и вы желаете побеседовать, мы бы начали без вас?

Дени.Отлично.

Люзак, к Дени. Я еду в город. Нет ли у вас поручений?

Дени.Просмотри корректуру моей речи. Там, в середине, должна быть совершенно невразумительная фраза: а другая, в конце, осталась неоконченной. Исправь это.

Люзак уходит налево. Остальные, подталкиваемые Сибле, входят в домик.

Дени, Фереоль.

Фереоль, с деланой сердечностью. Мадлена не с тобой? Она здорова?.. Пропустить такое заседание!..

Дени, наблюдая за ним. В Палате? Она там была. Здесь ей нечего делать. А твоя жена?

Фереоль.Здорова. (Пауза, потом вдруг). Итак, поздравляю!

Дени, очень сдержанно. Ты уже знаешь?

Фереоль.Еще бы!

Дени.Но кто тебе сказал?

Фереоль.Я видел кое-кого из бывших на заседании. Впрочем, новость распространилась… чудесным образом, как и подобало.

Дени, взглянув на Фереоля. Что же они тебе говорили?

Фереоль, холодно. Что ты был бесподобен.

Дени, с улыбкой. Только-то!

Фереоль, как выше. Что ты произнес одну из твоих лучших речей.

Дени.Еще одну речь.

Фереоль, серьезно. Но красноречие великая вещь. И речь может быть очень важным действием.

Дени, недоверчиво. Да?

Фереоль, тоном спокойного объяснения. Хотя бы с точки зрения пропаганды. Я, когда говорю на митинге, проповедую всего только единоверцам. А выдержки из твоей речи будут вынуждены напечатать все газеты. Для наших идей это способ прорвать санитарный кордон. Даже в парламенте те, кто тебе аплодирует, хоть и не верят ни слову из того, что ты им говоришь, в какой-то степени все же теряют силу сопротивления.

Дени, глядя на него. Но… ты же знаешь, что я свалил министерство?

Фереоль, с учтивой торопливостью. Да, еще и это, разумеется.

Дени. Молчание. Дени о чем-то думает, взглядывает на Фереоля, опять погружается в раздумье. Потом мягко и вначале медленно. Знаешь, о чем я думал, возвращаясь из Палаты? О классе отца Камиля, где мы когда-то сходились после вечернего урока, последний год в колледже. Помнишь? Давно мы об этом не говорили.

Фереоль.Помню.

Дени, мягко, просто. Я не раз об этом думал последнее время. И с каждым разом все это мне казалось как-то еще более чудесным. Словно легендарная сцена, лежащая в основе некоего предания, вспоминаемая в известные сроки, воссоздаваемая ради того знаменательного смысла, который в ней кроется и который, в промежутки, растет. Я не знаю, существовали ли когда-нибудь одновременно, в прошлом, все те подробности, которые мне приходят на память. Не то чтобы их было очень много. Но каждая из них полна для меня такого значения, так меня волнует, излучает такой свет, что я не думаю, чтобы действительность вообще могла когда-либо создать нечто столь насыщенное (Фереоль сначала удивлен, потом становится очень внимателен, ловит слова, ощущая малейшие их оттенки, быть может, подавляя наплыв глухого волнения). Мы вдвоем, на задней скамье. Отворено окно. Раскрытая страница еще светла; а между тем, по ту сторону двора, под башенными часами встает луна. В соседней церкви орган и пение, ежедневный обряд, над которым мы никогда не задумывались, но который мы принимаем целиком. Обряд, на который какие-то люди сошлись по уже темным улицам; который создан для других, но который мы у них взяли. И чувство, что мы в одной из столиц, в одном из больших мировых городов, на склоне дня, когда первые огни пробуждают к новой жизни великую утомленную мысль… Но я, может быть, грежу? Быть может, я сам создал это воспоминание, чтобы любоваться им?

Фереоль.Нет, нет. Это именно так.

Дени.Почему я об этом думаю, особенно последнее время? Потому ли, что я старею? Или потому, что я немного переутомился и легче волнуюсь?

Фереоль.Я тоже часто думаю об этом времени.

Дени, с большей живостью. Правда? Ты тоже? (Пауза). И ты вспоминаешь наши беседы, эти долгие споры шепотом? Все, что мы понимали? Все, о чем мы судили? Да? Требовалось заключить с жизнью как бы основной договор, и надо было спорить, отстаивать статью за статьей. И пение органа, которое нас поддерживало. А главное — ощущение, будто между нами и миром — какая-то исключительная близость, какая-то легкость общения, которая потом прервется, или еще — что мы располагаем известным сроком, как астрономы; что истина, ты понимаешь, что я разумею под этим словом, не так уж быстро проходит в перигее. (Пауза). Фереоль, когда ты думаешь об этом времени, почему ты о нем думаешь? Я хочу сказать, чего ты в нем ищешь?

Фереоль, помолчав. Советов.

Дени.А! Тоже советов. (Помолчав). Таких же?

Фереоль.Может быть.

Дени,не сразу. Тогда откуда же это расстояние, которое я чувствую между нами?

Фереоль.Оно тебе кажется большим?

Дени, многозначительно. Возрастающим, а это хуже.

Фереоль.И тебе кажется, не правда ли, что это я удаляюсь? (Пауза). Что касается тебя, то у тебя совесть совершенно спокойна?

Дени.Что я сделал, чтобы ей не быть спокойной?

Фереоль.Как долго ты еще будешь вправе говорить так?

Дени, оживляясь. Опять этот твой странный тон со мной, эта атмосфера неуловимого осуждения, которую я ощущаю теперь всякий раз, когда мы вместе! Это невероятно! Я возвращаюсь оттуда, где я вел упорную борьбу за всех вас, час за часом. Наши враги воображают, что эта неожиданная победа вскружит нам головы, что меня захлестнет ваш восторг. Если бы они видели нас с тобой! Если бы они нас слышали!